Пустят машину, накладчик знай листы подсовывает, отпечатают пятьдесят тысяч таких листов по восьми страниц сразу. Выйдет, конечно, пока только с одной стороны.
Потом отпечатают тем же манером и другую сторону. Только набор на талере переменят. Отпечатаются другие восемь страниц (шестнадцать страниц в листе). Напечатают одну сторону, перевернут лист бумаги — и на другую.
Потом разрежут пополам — и выйдет два экземпляра.
Рассмотрите эту книжку хорошенько. Увидите, что она состоит из тетрадочек. Это все сложенные листы. Шестнадцать страниц — и лист. Вон посмотрите: на 17-й странице стоит в уголке маленькое «2»; это значит — начался второй лист. На 33-й будет стоять «3».
Отпечатанные листы складывают в тетрадки ф_а_л_ь_ц_о_в_щ_и_ц_ы (в типографии говорят не складывать, а фальцевать). Делают они это очень ловко. Раз! — согнула и косточкой пригладила. Два! — опять пригладила. Каждый перегиб надо пригладить. И вот надо же так наловчиться, чтоб три с половиной тысячи листов за день сфальцевать! Да еще очень аккуратно, чтобы страница точно одна на другую ложилась.
Ну, кажется, я уже свое дело сделал: написал про эту книгу. Теперь надо пойти в Государственное издательство и сказать там:
— Вот написал. Печатайте. Верно говорю: хорошая книга!
Так, думаете, сразу и ухватятся, обрадуются и сломя голову бросятся в типографию: набирайте! правьте! суйте в машину! да поживей!
Ну не-ет…
Это уж я пишу, как побывал в Государственном издательстве.
Было вот как.
Какая-то девица копалась в бумагах. Я ей говорю:
— Вот я книжку написал.
И сую рукопись.
Она даже на меня не взглянула.
— Про что у вас там?
— Про книгу, — говорю, — для детей… Хорошо написано. Хотел уж похвалить свою работу.
А она как отрежет:
— Чего вы идете не спрося? Несите в редакцию детского отдела. Здесь корректорская! Написано, кажется, на дверях!
Я выскочил. Тут уж в коридоре стал спрашивать, где это.
— Шестой этаж, комната пятьдесят восемь.
Я в шестой этаж. Вот и номер пятьдесят восемь — редакция. Сидят три дяди. Я опять: