Житков Борис Степанович - Очерки стр 22.

Шрифт
Фон

Но как взбодрить магниты, как поддать им силы? Да ведь если поставить туда электромагниты, если поставить железо, обмотанное проволокой, ведь тогда сила магнита в наших руках — чем больше току пошлем в обмотку магнита, тем сильней будет магнит.

А откуда же ток взять? Да от нашей же машины. Действуют наши магниты кое-как спервоначалу. Пошел ток, правда, слабенький. Нечего его весь пускать на линию, отведем немного себе в машину, пустим его вокруг магнитов. Магниты сейчас же посильнеют и пошлют нам больше току. А мы опять из этого тока уделим часть на поддержку магнитов в машине. Они еще сильней станут. Сильней уже пошел ток на линию. Верти только нашу электрическую машину, наш генератор. Чем сильней идет от него ток, тем сильней он и работает, сам себя усиливает, и растет и растет ток в линии. Так это до каких же пор? Ну, тут есть уже средство: как раз на том ответвлении, что идет к магнитам генератора, стоит по дороге препятствие. Стоят проволоки. Там проволоки потоньше, пробираться через них току трудновато. Устроено так, что можно подставить много проволок по пути тока, а можно и совсем их убрать. Все это делает механик поворотом ручки.

Это реостат. На мраморной доске на станции укреплены круглые, как часы, указатели: они показывают, сколько тока дает машина на линию, сколько его идет в магниты. Там на доске и большие выключатели. Здесь уж особое устройство. Как будто оборванный провод расщепился на две части, и расщелинк обделана, как две медные щеки. Другой конец обрыва укреплен к концу ножа, а сам нож на шарнире приделан к доске. За ручку его можно прижать вниз и плотно всунуть между медных щек оборванного конца. Тогда через нож побежит электричество из оборванного конца и будет непрерывная линия. Поднимите этот нож за ручку, выньте его из разреза, и прервется линия. Нож ходит, как будто он для того, чтобы им рубить, — вроде той машинки, которой колют сахар. Поэтому такой выключатель называют рубильником.

Заработал паровик или дизель-мотор на станции, завертелся от него генератор. Побежал слабенький ток в магниты. Приободрились магниты, сильней пошел ток: закачались стрелки на указателе на мраморной доске, вот уж сильней, сильней. Механик следит за стрелками. Току больше и больше. А мотору все трудней и трудней вертеть генератор, трудней поворачивать проволочный моток между сильных магнитов. Как будто что-то липкое, как патока, затекло между проволоками и магнитами.

Но ничего, механик поддал ходу мотору — верти, не ленись. А ток уж бежит по линии, и вспыхнули на улицах фонари. А вот еще рубильник на мраморной доске. Прижал его механик — и далеко на окраине города осветились дома, вспыхнул свет в театре. Зажужжал фонарь в кино.

И механик распределяет ток по всему городу, стоя перед этой распределительной доской, на которой стрелки в приборах указывают, сколько идет тока, а над рубильниками стоят надписи, в какой район пущен ток.

Но нельзя же все одной машиной работать и день и ночь круглый год. И ей надо дать отдых и ее надо подлечить. А перестать светить нельзя: может быть, сейчас днем где-нибудь в подвалах идет важная работа, и весь расчет на электрический свет. Надо включить другую машину, так, чтоб и на один миг не было перерыва в освещении. От секунды может зависеть человеческая жизнь: что, если доктор делает в больнице операцию, где каждое движение, каждый неверный шаг может стоить жизни больному… а тут вдруг тьма! Меняют машину?

Нет! Машина на станции не одна. Несколько генераторов стоят на электрической станции, и, если уж чуть начал сдавать один, ему на смену готов другой. Иной раз только дрогнет на линии свет, чуть заметно мигнет — это на станции одна машина передала свою работу другой.

И по-прежнему накалены в лампах волосочки и горят не сгорая. Свет без огня.

Гривенник — что в нем интересного, в этом гривеннике? Кто его не видал? Всякий знает. На нем написано «10», с другой стороны советский герб, а сам он серебряный.

Вот уж и не верно. Не очень-то он серебряный. Такой же он серебряный, как и медный. Дайте гривенник ученому человеку — химику, он разберет его состав и скажет: тут половина серебра, а половина меди.

А потом легко сказать: написано. Возьмите-ка напишите на серебряном кружке «10 копеек», да не как-нибудь там нацарапайте, а чтобы выпукло вышло и ровненько. А если взяться герб выделывать, — тут уж черт ногу сломит: меленько, накручено, наворочено. Куда там!

Вот тебе и гривенник!

По всему Союзу ходят. Кажется, если б заставить кого-нибудь вырезать каждый гривенник, так он бы не дешевле как по три рубля за штуку взял. И так бы вышло, что один на другой не был бы похож. И каждый гривенник выглядел бы по-своему. Вот была бы история!

а всего десять копеек. И все они, как один. Только что бывают постарей и поновей. А если на старость внимания не обращать, так гривенники ничем не отличаются друг от друга. Как же это сделано? Давно ведь люди этим занимаются, было время научиться монеты делать. А в старое время монеты делали тяп-ляп, и сходило. Вот посмотрите:

Этому пятаку сто двадцать лет. Таких пятаков если на рубль набрать, то карман порвешь. Зато уж меди там…

А вот вам и серебряная монета — ей две тысячи лет.

Здесь уж совсем кой-как сделано: выпуклая голова — и то ладно. Зато уж тут серебро настоящее.

Ведь за кусок серебра можно и не глядя на рисунок дать хлеба хороший кусок. Так, может быть, и рисунка не надо?

Наделать кусков серебра, и, когда захотел купить что-нибудь, давай куски. Одного мало — бери два. Три, четыре бери! Купец знает серебру цену, отдаст товар.

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке