— Возможно, ты обладал ими и до того. Но я вызывал людей на дуэль и за меньшие оскорбления.
Они остановились.
— Твоя лошадь все еще здесь, я ее слышу, — сказал Росс. — Доброй ночи.
— Полагаю, — произнес Валентин, — я могу и сознаться, чтобы меня не заподозрили в чем-нибудь похуже. Я совершил нечто вроде кражи, но самого нежного типа. Знаешь кухарку Карлу Мэй, которую недавно наняла Рут?
— Откуда мне ее знать?
— И впрямь, откуда бы. Возможно, я моложе и впечатлительнее, но, заехав на прошлой неделе к Фредерику по поводу утренней охоты, я заметил такое милое улыбчивое личико под муслиновым чепцом, что не смог удержаться от расспросов. Ее зовут Карла Мэй. Ручаюсь, я украл только то, что она сама охотно предложила.
Росс поразмыслил.
— Как поживает Селина?
— Еще шесть месяцев.
— И?
— Она просто цветет!
— Цветок поувянет, когда она узнает, что ты забирался в спальни Мингуз-хауса.
— Вот потому я так старался остаться незамеченным. Серьезно, кузен!
— А мы разве не серьезны?
— Стоило мне на ней жениться, так она решила, что я святой. Даже несмотря на наши шашни еще при жизни ее первого мужа. Эти надежды давным-давно рухнули. Я ей объяснил, что скрестил пальцы на брачной церемонии, когда дело дошло до «отказаться от всех остальных». Полагаю, сейчас мы неплохо ладим. Пока я соблюдаю некоторую осторожность. Пока она ничего не знает.
— У нас очень тесное сообщество. Полагаешь, я здесь единственный любопытный?
Но Валентин продолжил мысль:
— Знаешь, дорогой кузен, женщинам все равно, если мужья сбиваются с пути, пока они не знают об этом, как и все остальные. Тут дело не в любви, а в гордости. Все дело в самолюбии. В уважении к себе. Любовь играет ничтожную роль в их негодовании.
— Возможно, это относится и к мужчинам. К некоторым из них. Получается, все дело в характере конкретных людей?
— Молодец! Ты схватываешь на лету.
— Нахальный щенок.
Валентин рассмеялся.