– Скажите, почему вас преследовали, – произнес Алекс и затаил дыхание в ожидании ответа.
– Я изгнанник. Меня обвиняют в убийстве человека, которого я не убивал, – незнакомец перевел настойчивый взгляд с Алекса на Сесилию, явно беспокоясь, чтобы они поверили ему. – Клянусь вам, я не убивал его. Тот человек был моим сеньором, и убить его было бы таким же злом, как если бы я убил собственного отца. Кто-то убил его – не могу сказать кто, – а обвинили меня. Похоже, у меня были враги среди тех, кого я считал друзьями. И основанием для их обвинения послужило то, что я действительно убил человека – моего дядю, – когда мне едва исполнилось четырнадцать.
Сесилия задохнулась. Алекс снова испугался. Изгнанник – пусть, но сидящий рядом с вашей кухонной плитой убийца, сам в этом признавшийся – это совсем другое дело.
– Что заставило вас сделать это? – спросил он.
– Мой дядя убил моего отца, – ответил незнакомец. – Я, как и несколько других человек, видел, как он столкнул моего отца со стен Замка Герн. У меня не было выбора, но уверяю вас, я убил его в честном сражении. Он всегда был плохим фехтовальщиком.
– Что ж, – произнесла Сесилия. – Полагаю, это было правильно. Но разве вы не могли привлечь его к закону?
Незнакомец был слегка озадачен.
– То, что я сделал, было в соответствии с законом… э… мадам.
– Зовите меня Сесилия, ради всего святого, – ответила она. – И не было никаких причин, почему вы могли бы убить другого человека?
– Уверяю вас, никаких.
– И вы хотите, чтобы мы спрятали вас здесь, да? – спросил Алекс. – Пока вы не сможете доказать свою невиновность.
Незнакомец засмеялся, но не слишком весело.
– Это может затянуться на всю мою жизнь. Я не вижу никаких улик, которые могли бы послужить доказательством. Нет. Если бы я мог попросить о крове здесь на одну ночь, это было бы гораздо больше, чем я заслуживаю за свое грубое вторжение.
Алекс посмотрел на Сесилию.
– Что скажешь о гостевой комнате? Она далеко от отца и мисс Гатли.
– Да, – ответила Сесилия. – Я достану грелку. И думаю, вам надо будет что-нибудь поесть.
– Я был бы благодарен за еду, – сказал изгнанник. – Последний раз я ел ранним утром.
– Да вы, должно быть, умираете с голоду! – воскликнула Сесилия.
Она поспешно убрала остатки маффинов и вытащила из кладовой еду, которая там нашлась. Пока она трудилась, Алекс следил, чтобы не появился отец.
Сесилия была немного смущена той едой, что у них имелась. «Она простая и вкусная, – подумала она, – но наверняка не сравнится с тем, к чему он привык. По его виду сразу заметно, что он привык к самому лучшему».
Пока изгнанник ел, Алекс бродил между дверью кухни и столом, наблюдая, как он ест, и надеясь на дальнейший разговор. Он пришел в восхищение от того, как незнакомец, похоже, не привык пользоваться вилкой. Изгнанник улыбнулся ему.
– Боюсь, я прервал описание моей леди… э… вашей сестрой похода Цезаря на Галлию. Могу я, пока ем, заменить ее и продолжить объяснения?