— Готово.
— Я хочу удобства князя, — продолжил Константин. Он тонул в том глазу. — Хорошее мясо и мягкую постель, — он выдохнул последнее слово. — Женщин.
Медведь рассмеялся.
— И это.
— Я хочу власть на земле, — сказал Константин.
— Насколько позволят твои руки, сердце и голос, — сказал Медведь. — Мир у твоих ног.
— Но чего хочешь ты? — выдохнул Константин Никонович.
Ладонь черта сжалась в кулак с когтями.
— Я хотел лишь свободы. Мой гадкий брат сковал меня на поляне в конце зимы, продолжал так делать много поколений людей. Но теперь ему захотелось другого, и я свободен. Я увидел звезды, ощутил запах дыма, вкус людского страха.
Черт добавил тише:
— Я узнал, что черти стали тенями. Теперь люди командуют их жизнями звуками проклятых колоколов. И я хочу сбросить колокола, свергнуть великого князя, пока я здесь, а еще сжечь весь этот мирок Руси и посмотреть, что вырастет из пепла.
Константин смотрел в восторге и страхе.
— Тебе это понравится, да? — спросил Медведь. — Это проучит твоего Бога за то, что он не слушал тебя, — он добавил после паузы спокойнее. — Вкратце, я хочу, чтобы ты пошел сегодня туда, куда я скажу, и сделал то, что я велю.
— Сегодня? Город беспокоен, и уже за полночь, а я…
— Ты боишься, что тебя увидят после полуночи, общающегося со злом? Это оставь мне.
— Почему? — сказал Константин.
— Почему нет? — парировал Медведь.
Константин молчал.
Черт выдохнул в его ухо:
— Ты бы лучше остался и думал, что она мертва? Сидел в темноте и страдал по ней, мертвой?
Константин ощущал кровь там, где зубы сжали щеку.
— Она была ведьмой. Она заслужила это.