Осведомился у моих любезных, но к сожалению, недолгих попутчиков о дороговизне тамошней жизни.
— Дорого, всё страшно дорого. Берите с собой консервы, ветчины… Там можно, особенно по дороге до Ляояна, рисковать не достать ничего даже на вес золота. Запасов вообще мало и всё с каждым днём дорожает. Что есть в большом количестве — это смирновская водка. В Порт-Артуре её целая гора, которая так и называется «гора Смирнова» — 6.000.000 ящиков.
Кстати могу сообщить из полученного сегодня одним из моих знакомых москвичей письма из Иркутска, что от него до станции «Маньчжурия» начали ходить, ввиду опасности от хунхузов, блиндированные поезда, Статских людей пускают с трудом. В Иркутске сидят восемь газетных корреспондентов, среди которых несколько от московских газет.
Еду пока со всеми удобствами и полным комфортом в отдельном купе сибирского поезда, проехали Моршанск, вечером будем в Пензе.
Со мной в одном поезде едут десять офицеров одесской железной стрелковой бригады во главе с полковником Леш и подполковником Томашевичем.
Они отправляются, по собственному желанию, вследствие вызова для пополнения убыли офицеров в 11 и 12 восточносибирских стрелковых полках, так геройски ведших себя при сражения на Тюренченских высотах.
Теперь офицеры этой бригады едут заместить выбывших из строя и павших славною смертью на поле брани своих товарищей.
Все они явятся моими попутчиками до самого Ляояна, так как отправляются в распоряжение командующего маньчжурской армией.
Полковник Леш и подполковник Томашевич не первый раз уже едут на Дальний Восток — оба они участвовали при усмирении беспорядков в Китае в 1900 году, а последний был на Шипке в русско-турецкую кампанию.
Собираемся в салон-вагон, и разговор, конечно, идёт только о войне.
Никаких других интересов!
Читаются и перечитываются газеты, захваченные из Москвы и Петербурга.
— Ужели у нас не будет свежих газет, — слышится возглас.
— Мы уезжаем от газет, они нас не догонят…
— Однако местные, например в Пензе…
— Местные, конечно…
— Всё-таки прочтём телеграммы…
И в этом уж некоторое облегчение.
Обсуждается горячо бой при Цзинчжоу.
По мнению моих военных собеседников занятие японцами цзинчжоуских укреплений, которые мы им отдали, и которые стоили им вероятно в четверо или в пятеро более жертв, нежели это ими опубликовано, не представляет никакого значения в ходе осады Порт-Артура.
— Это передовые укрепления, временные, несомненно очень сильные, что доказывается множеством жертв, которыми они куплены, но за ними есть ещё несколько таких же укреплений, для взятии которых потребуется столько же, если не более жертв, прежде нежели японцы очутятся под стенами Порт-Артура, против его фортов, многие из которых вроде Электрической батареи, Золотой горы, Орлиной горы, Тигрового хвоста представляют из себя ограждённые крепости, совершенно неприступные. Для успешного штурма Порт-Артура надо положить сотню тысяч людей. Но допустим невозможное, что японцы ворвутся в Порт-Артур — ведь орудия на батареях могут быть повергнуты внутрь крепости, и тогда японцы очутятся под нашими выстрелами, как мухи в полоскательной чашке.
— Значит Порт-Артур взять нельзя?