— Вот и хорошо… А вас как зовут?
— Михаил Павлович, — неохотно ответил Суровцев.
— Где вы остановились?
— Пока в Новороссийске, — с выработанной осторожностью ответил Михаил Павлович.
— А почему так далеко? — удивленно вскинул темные брови Василий Васильевич. — Вдруг что-нибудь срочно понадобится… Или мне нужно будет вас увидеть.
— Там у меня знакомый живет, — пояснил Суровцев, — зачем же я буду у чужих людей останавливаться? Присмотрюсь, может, потом и переберусь сюда, — неопределенно пообещал он. — Если надо, назначьте дни, когда мы должны встретиться. Но я думаю, Виталий Михайлович не скоро теперь очередное письмо пришлет, — предположил Суровцев. — Пока не узнает, дошло ли это благополучно.
— Вообще-то вы правы, — согласился Василий Васильевич. — Давайте все-таки закурим, — предложил он, отходя к бровке тротуара, чтобы не мешать редким прохожим. — Подержите, пожалуйста, шахматы и пакет, пока я достану сигареты. Пакет мне назад не отдавайте, — вполголоса предупредил он, чиркая спичкой, — там деньги для вас. — Прикурив, забрал у Суровцева сложенную шахматную доску и улыбаясь попросил: — Давайте письмо от Виталия Михайловича.
— Прямо здесь? — невольно огляделся Михаил Павлович.
— А что? Никому до нас дела нет. Чем меньше таинственности — тем лучше, — со знанием дела сказал связник.
— Вообще-то — да, — согласился Суровцев и, достав из внутреннего кармана пиджака маленький мешочек из оленьей кожи, наглухо обстроченный со всех сторон, передал его своему сообщнику.
— Сколько тут… — начал Василий Васильевич, неторопливо пряча мешочек в карман брюк.
— Мне не сказали, — перебил его Суровцев. — Но я должен знать, когда вы его отправите дальше. Такой я получил приказ, — тоже закурил сигарету Михаил Павлович.
— Давайте еще немного пройдем, — предложил связник, — и все согласуем. А то мы уже долго закуриваем, — усмехнулся он.
Суровцев молча согласился с таким предложением и первым двинулся дальше по тротуару. Улица была тихая, вдали от моря, и прохожих было немного.
— Курортный сезон еще только начинается, — словно угадал мысли своего спутника Василий Васильевич, — приезжих еще немного. А вот через месяц-два пойдут первые фрукты, тогда не протолкнешься. Вы еще будете здесь в это время?
— Не знаю, — ответил Михаил Павлович. — Как прикажут… А что? — изучающе взглянул он на шагающего рядом связника.
— Просто спросил, — равнодушно ответил тот и, увидев стоявшую невдалеке урну, бросил туда окурок сигареты.
— Просто в нашем деле ничего не бывает, — назидательно сказал Суровцев. — Вот вы спросили, где я остановился, — напомнил он собеседнику. — Вообще-то я должен был жить здесь… Где именно — неважно. Приезжаю утром, а хозяина дома готовятся со двора ногами вперед выносить. Какие-то приятели полголовы снесли… И собака не помогла! Тоже под виноградным кустом лапы протянула. А здоровенный пес был! Комнатная овчарка, — добавил Суровцев.
— Я не слышал об этом, — внезапно осевшим голосом сказал Василий Васильевич.
— Еще услышите, — обнадежил его собеседник. — Городок небольшой… Успеете.
— А почему вы решили, что его… приятели убили?
— Так а что тут решать? — удивился Михаил Павлович. — Дверь не взломана, значит, открывал знакомым людям… Без опаски. — И, внезапно переменив тему разговора, спросил: — Вы мне так и не ответили: когда вы собираетесь передать… привет дальше?