– Нет, ничем не поможешь.
– Любая болезнь лечится.
– А эта – нет, сэр. Этот вид чумы не так опасен, но, если начать вмешиваться, пытаться разрезать, может стать хуже.
– Гм. А когда пройдет, что-то останется?
– По-разному бывает. Чем больше нарыв, тем глубже остается отверстие.
– My sky! Отверстие?
– Увы.
– Ну что за ужасные края! Чертова страна! Если бы я сейчас был в доброй старой Англии… Well!
– Наберитесь терпения, сэр!
– Для чего?
– Ну что бы сказали в доброй старой Англии, покажись там сейчас сэр Дэвид Линдсей с двумя носами сразу.
– Да, пожалуй, вы правы, мистер. Уличные мальчишки не дали бы мне прохода! Так и быть, останусь пока здесь и…
– Сиди, – прервал его Халеф. – Не оборачивайся!
Я сидел спиной к лесу и тут же подумал, что маленький хаджи заметил что-то подозрительное.
– Что ты там узрел? – спросил я его.
– Пару глаз. Прямо сзади тебя стоят две чинары, а между ними куст дикой груши. Там-то и прячется человек, чьи глаза я заметил.
– Ты его еще видишь?
– Подожди!
Он так же беззаботно оглядел кустарники, а я тем временем проинструктировал остальных, чтобы вели себя так, как будто ничего не происходит.
– Вот он.
Я поднялся и сделал вид, будто ищу сухой валежник для костра. При этом отошел от лагеря на такое расстояние, чтобы меня не было видно. Потом я вошел в лес и стал пробираться между деревьями. Не прошло и пяти минут, как я очутился возле двух чинар и еще раз убедился, насколько остры глаза у Халефа. Между деревьями сидело на корточках некое существо человеческого вида, наблюдавшее за нашим лагерем.
Откуда оно взялось? Мы находились в местности, где ни одной деревни не было в радиусе многих миль. Правда, мелкие племена курдов враждовали между собой, и могло так статься, что какое-то персидское пастушье племя пересекло границу, чтобы заняться разбоем. Такого здесь сколько хочешь.