Это слово эхом отозвалось у меня в ушах.
— Это я-то? — я не смог сдержать в голосе удивление. — Я? Гадкий? Потому что мне нравится шутить и веселиться?
Мисс Доррит села обратно в своё кресло.
— Есть кое-что, что ты должен понять, Рик. Ты пробовался на роль в рождественской сценке мистера Пиквика, помнишь?
— Да, и я сыграл там лучше всех, сказал я. — Все остальные были полными бездарями, бубнившими себе под нос.
Она уставила на меня свои зелёные глаза.
— Ну, а ты не задумывался, почему так и не получил ту роль? Ты не задумывался, почему мистер Пиквик сделал тебя помощником режиссёра вместо того, чтобы позволить сыграть?
Я поглядел в ответ.
— Потому что он придурок?
Она застонала.
— Рик, называть так учителей — не лучшая идея. Особенно перед другим учителем, — она поёрзала в кресле. Сомневаюсь, чтобы разговор доставлял ей удовольствие. Точнее, уверен, что не доставлял.
— Рик, ты не получил роль в пьесе, потому что другие ребята тебя боятся. Они боятся того, что ты будешь делать с ними на сцене во время репетиций. Они боятся, чтоб ты будешь задирать их.
— Задирать? — повторил я.
— Мы много говорили на уроках в этом году о задирах, — сказала она. — Ты ведь помнишь, не так ли?
Я пожал плечами.
— Я не знаю ни одного задиры, — сказал я. — Мне думается, они существуют только в книгах.
Она поглядела на часы, висящие на дальней стене.
— Думаю, нам пора сворачиваться, — сказала она. — Но прежде, чем ты уйдёшь, я хочу сказать тебе ещё кое-что.
Она продолжала говорить, но я уже не слушал её. Мне думалось с трудом. Мои мысли спутались из-за того, что она мне сказала. Другие ребята не хотели, чтобы я играл. Вот почему я был помощником режиссёра.
Они не хотели меня. Они не хотели Рика Скруджмана.
Мисс Доррит говорила что-то о Золотом правиле. Но я не слышал ни слова. Я ощущал гнев, кипящий в моей груди.
Внезапно я понял, что должен сделать.