Человек умирал на колу. Действительно, бродяга. И без того, видать, полудохлый, он, не провисев еще и часа, уже готовился отдать концы. Вокруг собрались тинэйджеры, тыкали палками, жадно забирали силу, сколько умели. Умели они пока что немногое. Большая часть боли проходила мимо молодняка, старшие выбирали ее, походя, и отправляли дальше.
Воздух звенел.
Миновав почтительно расступившихся подростков, Зверь подошел к умирающему. Боль. Смешная боль. Слабенькая. Бродяга сломался раньше, чем острие вошло в его тело.
— Умри, — разрешил Зверь.
И человек умер.
Зверь обернулся к толпе. На него смотрели. Сколько глаз? Сколько их здесь вообще? Он забрал их игрушку, их жертву, их добычу. Он — хозяин.
Хозяин?
О, да! Ни один, ни один из них не осмелится спросить: по какому праву ты сделал это, Вантала?
Власть. Тень власти. Лишь намек на то, что он получит, взяв Санкрист. Взяв то, что принадлежит ему по праву.
Зверь улыбался.
Сколько их здесь? А, не важно.
Он раскрылся, отдавая им посмертные дары, отдавая жизни, так это называется здесь. Сто, двести, пятьсот, тысячу… Он не считал. Жизни, оцененные по категории экстра.
Синими стенами поднялся к небу свет пентаграммы.
Выли. Сотнями глоток выли, рычали. И опускались на колени. Один за другим, ряд за рядом, на колени, склоняли головы — бритые, хайрастые, со скромными косичками и панковскими гребнями, выкрашенными в ядовитые цвета. Такие разные. Такие одинаковые.
Такие смешные.
— Вантала…
Не имя — молитва. Не кличка — клич. Рокот множества голосов, дрожь земли под ногами.
— Вантала.
— Меня зовут Эрих, — будничным голосом напомнил Зверь, — встаньте уже, я и так знаю, что вы меня любите.
А утром было утро. Краешек черного солнца на забелевшем небе. Палатка и спальный мешок. И женщина рядом. Сойка. Ее так звали — Сойка. Интересная девчонка, она умела свистеть так, что незащищенный человек и помереть мог. Мозги взрывались. Вот только нечасто попадались здесь незащищенные.
Сойка была живой. Одна из немногих живых вампиров. Даже среди подростков больше половины уже хотя бы по разу, да были убиты. А Сойка была живой, и поэтому теплой. И Зверь выбирал ее, когда нужна была женщина. Ее одну, несмотря на то, что желающие находились всегда. Собственно, именно потому, что желающих было с избытком. Не хватало еще обзавестись здесь гаремом. Коран вон уже кто-то пишет. Как бишь там оно называется… слышал ведь краем уха. «Слова Ванталы», что ли?
Мухаммед недоделанный.