Хозяйственных забот в такой большой семье было много. И большая часть этих забот лежала на Валькиных плечах. Мать, Евдокия Андреевна, свято верила в то, что и уборка, и стирка, и готовка обеда — все это дело не мужское.
Поэтому она никогда не ставила в вину сыновьям и неубранные постели, и невымытые тарелки, лишь часто жаловалась на то, что родилась у нее всего лишь одна девочка.
Отец в воспитание детей почти не вмешивался. Он считал, что самое главное, во-первых, чтобы дети слушались старших, во-вторых, не воровали, в-третьих, ходили в школу.
У Вальки всегда находились какие-нибудь дела. Большие, средние и маленькие.
Правда, братья помогали ей иногда. Один чертил за нее чертежи или решал задачи, другой писал за нее сочинение и даже, подделываясь под Валькин почерк, переписывал его набело.
Но от такой помощи у Вальки хлопот ни дома, ни в школе не убавлялось. А в школе забот было тоже порядочно: тройки и двойки так и сыпались в Валькин дневник. Староста Трехина уже давно махнула на нее рукой.
А Валька не унывала. Из класса в класс перескакивала на шпаргалках, на подсказках, на подглядках.
За двойки дома ее не ругали. Наверно, отец все-таки любил «золотую серединку» больше, чем других детей. Когда Валька каждую субботу давала дневник ему на подпись, он молча разглядывал каждую двойку, долго тер лоб крупной, крепкой ладонью и, наконец, меленько, аккуратно расписывался, стараюсь занять на просторной странице дневника как можно меньше места…
Когда Валька, отпросившись с пятого урока, прибежала на старую квартиру, все вещи уже были вывезены.
В пустой кухне на подоконнике сидела мать и плакала.
— Господи! — жаловалась она. — Как человека хороню!
Возле матери стоял один из старших Валькиных братьев Вовка и, как умел, успокаивал ее:
— Ты как маленькая! Вот Аркашка женится скоро. Ей-богу, женится! Куда ты его жену денешь? Ведь теснота же! А на новой квартире — простор!..
Новая квартира и в самом деле была просторной. У Вальки даже закружилась голова: теперь за четверть часа полы не вымоешь, за пять минут оконные стекла не протрешь.
Когда кое-как расставили мебель, приколотили багетки и вешалки, отец и старшие братья ушли. Чуть позже ушла и мать в больницу, где работала санитаркой, а Валька принялась чистить к обеду картошку.
Заглянула в кухню управдомша — пожилая полная женщина в низко надвинутом на глаза пуховом платке. Она оглядела Вальку с ног до головы, поджала губы и вслух удивилась: «Вот, думала, что въедут солидные, представительные люди из начальства, а оказывается…»
Она задержала взгляд на Валькиных брюках, поджала губы и добавила, что Валькиным кастрюлям и сковородкам придется потесниться: не одна Валька хозяйка в кухне. Рядом с ними, в этой же квартире, живет одна солидная, интеллигентная, начальственная дама. И сынок у нее очень приличный, начальственный.
Только ушла управдомша, снова позвонили.
Валька сердито крикнула братьям:
— Вы что? Оглохли? Я же не могу на двадцать частей разорваться!
В коридор затопал Василек. Он что-то там долго возился, переговаривался с кем-то, потом прибежал в кухню, тщательно осмотрел дверь, ведущую в соседскую угловую комнату (даже подставил скамейку и заглянул в замочную скважину), потом исследовал соседские кастрюльки и сковородки, стоящие на плите, и снова убежал.
Толстые очищенные картофелины выскакивали из Валькиных рук, как из хорошо работающего, слаженного автомата.