В тот вечер в моем доме было тихо. Я сидел наедине с ним. С моим приговором.
А ведь все начиналось так невинно. Я тогда не смог нащупать в кармане ключи. Мои руки просто отказались чувствовать. Распознать знакомый предмет.
Ну конечно, списал то состояние на какие-то свои глюки, тараканы и усталость.
Но теперь я знаю, что со мной.
Со стола на меня мрачной тенью смотрело заключение магнитно-резонансной томографии. «Дебют демиелинизирующего заболевания», написано там.
Знаете, что значит это черт-ногу-сломит заболевание? Что это такое для молодого перспективного бойца (я имею ввиду себя, конечно)?
Уже через пару лет, как объяснил мне врач, при моей форме болячки, я просто сдохну. А до этого буду постепенно превращаться в овоща все больше и больше. С каждым днем доставляя непосильные тяготы моей семье. У меня будут течь слюни, я не смогу двигаться и говорить, я буду гадить по себя…
А ведь мне всего девятнадцать!
Я был боксером. Надо сказать, хорошим боксером. Домашние полки ломятся от кубков, а под грузом моих медалей реально можно упасть и не встать.
Я одержал победу в нескольких профессиональных поединках, и это было начало моей настоящей спортивной карьеры. Тренер просто прыгал до потолка, глядя на то как я нокаутировал того парня в последнем раунде.
Ну а теперь этого всего не существует. Я просто сижу дома в кресле, целыми днями пялюсь в телевизор и лелею свою парализованную конечность.
– У меня есть для тебя одно предложение, – заговорщицки сказал невролог во время очередного осмотра, на котором выяснилось, что прогресс моего заболевания стремителен.
Молодой доктор был таджик по национальности, и глядел на меня, хитро прищурив свои раскосые глаза.
– И какое же? – меня не особо интересовало, что он там скажет. Наверняка опять назначит какие-то чудо-препарат (конечно же, экспериментальный) который давеча ему принес медпред. Знаю я всю эту кухню.
Однако, то, что я услышал, заставило меня удивиться.
– Запись сознания! – торжествующе произнес Хабиб Раимджанович. – Есть один экспериментальный проект, его сейчас тестируют в НИИ неврологии…
– Стоп, погодите, – оборвал его я. Признаться, слова доктора звучали шокирующе. – Какая еще запись сознания? Это щутка, что ли?
– Нет, мой друг, – улыбнулся Хабиб. – Это реальность. Подумай, ведь, будем откровенны, прогноз твоего заболевания очень неблагоприятный. Парезы с каждым днем нарастают. Я, как, доктор, не должен тебе такого говорить, но очень скоро все это приведет к фатальным последствиям, – он многозначительно ткнул пальцем в мою левую руку, которая с некоторых пор уже полностью перестала работать. – Но я же даю тебе шанс на светлое будущее! Это прогресс! Это Наука! Твое сознание будет записано на информационный носитель, а потом, когда мы найдем для тебя подходящее тело, ты сможешь вернуться к жизни! И не будет больше никакой болезни!
Под конец своей бурной речи доктор стал беспокойно прохаживаться по кабинету туда-сюда, то и дело вскидывая руки и выкрикивая каждое свое слово. Кажется, он даже забыл что я нахожусь рядом с ним.
– Проект новая жизнь! Мы вернем тебе тело! Ты будешь первым человеком, излечившимся от неизлечимой болезни! А в след за тобой пойдут другие! Я, то есть ты, сделаем человечество бессмертным!
– А вы, я так понимаю, уже мните себя новым Бехтеревым, да? – меланхолично оборвал я его тираду.
Хабиб вдруг резко замолчал и стушевался. Его желтоватые азиатские щеки густо покраснели, и сам он как-то поник.