- Родись и нагни всех!
Мортиша смотрела на ярко полыхающий костер и мысленно кивала: да, это был правильный поступок. Нельзя обрекать ребенка, пострадавшего в результате проклятия, предназначенного его отцу, на жизнь отверженного калеки; плохо завидовать такому, потому что у него открылся дар к созданию артефактов, и не просто артефактов, а разумных артефактов; и уж тем более жестоко хоронить его заживо, опутав зачарованной цепью, предназначенной для удержания души в мертвом теле, не дающей уйти на перерождение, в качестве изощренной издевки поместив над головой ключ от пут, а в качестве особой благожелательности бросив в гроб его рабочий журнал.
Костер вздохнул, выстрелив в небо фонтаном искр, на мгновение Мортиша увидела прозрачный силуэт молодого, красивого юноши, хорошо, пропорционально сложенного, счастливо смеющегося от обретения свободы, о которой он так долго мечтал.
- Спасибо... - шелест ветра донес еле слышимые слова покидающей этот недружелюбно отнесшийся к ней мир души.
- Пожалуйста, парень, и тебе спасибо. Твои труды мне пригодятся, это как пить дать. Комфорт я люблю... даааа...
Довольно покосившись на здоровенный талмуд, Мортиша проследила за тем, как прогорел костер, осторожно сгребла получившуюся горку пепла и закопала его под деревом, после чего захлопнула дверь в склеп, подобрала корзину, в которую небрежно бросила цепь, и неторопливо пошла домой, цепко прижимая к себе фолиант.
***
Настроение было... созерцательным. Мортише не хотелось валяться в воде, поэтому она решила наконец-то сделать то, о чем мечтала: развела маленький костер.
Вытащив наружу неработающий светильник, лич его осмотрела и осталась довольна: для задуманного самое оно. Высокая трехногая подставка, которую венчала большая чаша из серебристого металла, в которой лежал тяжелый стеклянный шар.
Как ей припоминалось, такие светильники использовали в качестве источника энергии магию, вот только как его включить, было пока непонятно, поэтому шар Мортиша убрала в шкаф, а в чашу засыпала вперемешку сухие и полусырые куски толстых веток.
Достав из мешочка трут и огниво, Мортиша после нескольких попыток смогла высечь искры, которые заставили затлеть сухие тонкие веточки. Постепенно огонь разгорался все сильнее и сильнее, ярко полыхая во все быстрее наваливающейся на джунгли тьме.
Тихо потрескивали поленья, которые Мортиша время от времени подбрасывала в чашу, языки пламени выстреливали вверх, танцуя огненный танец... девушка развалилась в своем каменном кресле, закутавшись в одеяло. Холодно ей, естественно не было, но само ощущение ткани, окутывающей тело, огонь, тихое журчание ручейка... все это настраивало на философский лад, тем более, требовалось осмыслить события прошедших дней.
Намеченный план действий она до конца так и не выполнила: осталось еще одно непроверенное место, кровать она так и не сделала, красоту не навела, люлей отхватила по самое не могу, впрочем, были и приятные бонусы...
Судя по всему, ее способности, находящиеся практически в противозачаточном состоянии, очнулись от спячки, и начали потихоньку развиваться. То ли молния так подействовала... ведь еще в прошлой жизни она читала о случаях пробуждения сверхспособностей после того, как люди попадали под удар молнии, или их тупо долбало электричество из неисправной розетки...
Да, или просто она, скажем так, подросла, и это плановый процесс, как рост зубов, например. Ведь она практически младенец, если сказать честно и откровенно, ничего не знает, практически ничего не умеет, так, слаборазвитые инстинкты и все.
Да, есть некоторые, так сказать, способности... вот только чувствовалось, что это все просто младенческий лепет, и до настоящего, матерого лича ей как до луны на карачках. Ей бы учиться... вот только чему? И как?
Хорошо что удача ее не оставила, и подарила такой щедрый подарок! Рабочий журнал мастера-артефактора... настоящего, с невероятно мощным даром, истинного самородка, не оцененного своей семьей... или оцененного по достоинству, уж это с какой стороны посмотреть...
***
Сдвинув крышку саркофага, Мортиша уставилась внутрь, чувствуя, что несуществующие волосы пытаются встать дыбом от открывшегося зрелища.
Девушка помнила, что в Лесу хоронили тех, кто был недостоин, по мнению их семей, лежать в фамильных усыпальницах: роскошных, богатых, потрясающих своими скульптурными изображениями, украшениями и прочим.
Сидхе вообще были жуткими эстетами, причем от слова "жуткие". Им ничего не стоило наслаждаться составлением букетов, наблюдая за пытками врагов, или показательно казнить, растягивая это действие на неимоверно долгое время, или рыдать, глядя как труп недруга раздавил любимый одуванчик... Мораль у Высших была крайне своеобразной.
Однако Семья обычно была на первом месте, впрочем, отношения внутри данной ячейки общества также послужили бы материалом для многочисленных докторских, диссертаций и исследований различных мозголомов, если бы таковые водились в данной реальности.