У Федора Ермоленко душа, как говорится, нараспашку. Уже через несколько дней после знакомства Юрий знал всю его родословную. И про то, что дед Федора в гражданскую войну был рядовым бойцом у легендарного начдива Пархоменко, а в Великую Отечественную сам командовал дивизией и погиб возле родного города Киева. И о том, что отец Ермоленко тоже кадровый военный, подполковник, сотрудник Киевского горвоенкомата.
- Понимаешь, Юрко, - откровенничал Федор, - передо мной никогда не стояло вопроса о выборе профессии. Все было заранее предопределено - продолжать семейную традицию. Но когда в училище поступил, тут и заело. Оказалось, что не приучен я к дисциплине. После домашних вольностей в казарме мне небо с овчинку показалось. Взысканий нахватал, как паршивая овца репьев. Да и способности мои оказались более чем скромными. Хвосты за собой с курса на курс тащил. А теперь не сладко приходится мне с таким теоретическим багажом…
Страшно огорчился Ермоленко, когда новый комбат временно поселился в общежитии. Гвардии майор Родионов вставал ровно в шесть и в любую погоду отправлялся на спортплощадку. Его примеру последовали другие офицеры. Федор же за лишние полчаса утреннего сна готов был пожертвовать завтраком. А теперь и ему приходилось, ворча, заводить с вечера будильник.
- Скоро на мне, как на весеннем зайце, жиринки не останется, - сокрушенно вздыхал он.
- Вот и хорошо, - подзадоривал товарища Юрий. - Десантнику лишние килограммы вовсе ни к чему.
Поначалу Русакова даже забавляло то, что Федор любил щегольнуть в разговоре броским сравнением. Неуклюжего человека называл слоном в посудной лавке, бережливого - скупым рыцарем, разговорчивого - ветряной, мельницей. А однажды, когда гвардии капитан Миронов в присутствии других взводных отчитал Ермоленко за упущение по службе, тот постучал согнутым пальцем себе по лбу и буркнул:
- Омниа меа мекум порто…
- Чего? - резко обернулся к нему командир роты.
- Все мое ношу с собой, товарищ гвардии капитан! - тотчас перевел свою латынь Федор.
Все прыснули, и даже сам Миронов не смог сдержать улыбки.
Федор первым поздравил Юрия, когда тому присудили переходящий вымпел.
- Есть в тебе, Юрко, флотская косточка! - сказал он. - Я вот кадровый офицер, а третий год похвастать нечем. Числюсь хроническим середняком… Послушайся моего доброго совета, оставайся в армии насовсем. Не знаю, был ли ты хваленым инженером, только взводный из тебя мировой получается!
Сам того не ведая, Федор угадал тайное желание гвардии лейтенанта Русакова.
Совсем недавно Ермоленко заявился в общежитие необычно взбудораженным.
- Все! - радостно завопил он, швыряя портупею.- Хватит страдать, да здравствует наслаждение! - И запел, нещадно фальшивя:
Комбат изволил перебраться в личные апартаменты. Я со своими хлопцами вещички помогал грузить…
Судя по его лукавому, радостному виду, Федор чего-то недоговаривал. Но Юрий не стал выспрашивать. Все разъяснилось двумя днями спустя, в субботу.
- Чем ты занимаешься вечером, Юрко? - поинтересовался Федор.
- Книжку заполучил интересную, намерен почитать.
- Какую?
- Журнал «Иностранная литература» с повестью Франсуазы Саган.
- Клубнички, значит, захотелось?