- Ничего себе утешил, - усмехнулся Юрий. - Хорошо, что я не военачальник, а майор Родионов не Наполеон…
- Да ты не огорчайся, Юрко!- сообразив, что сказал невпопад, утешил Ермоленко.- Я ведь тоже стоял! Видать, засек меня воздушный разведчик. Пришлось выключить двигатели и загорать в лесу минут пятнадцать. Едва-едва сумел потом уложиться в график. На разборе и мне всыплют за нарушение скрытности… Ну а как понравились тебе укрытия? - хитровато подмигнув, спросил он Юрия. - Мои ребята натирали мозоли…
- За помощь спасибо, Федя, и прости пожалуйста…
- Да перестань, Юрко!-дружески обнял его за плечи Ермоленко. - Будто бы ты меня не выручил…
Следом за Федором пришел замполит. Осмотрел укрытия, похвалил подчиненных Русакова за надежную маскировку. Словно не знал, что большую часть работы сделали другие.
- Закурить не хотите?- предложил он лейтенанту, когда они остались вдвоем. - Тьфу ты, совсем забыл, табаком вы не балуетесь.
«Тоже мне психолог,- насмешливо покосился на него Юрий.- Покурим, поговорим по душам - дедовский прием, нынче на него и матроса-первогодка не подцепишь».
Чиркнув зажигалкой, Еськов смачно затянулся и выдохнул голубоватое облачко.
- Переволновались мы все за вас. Радиомолчание, запроса не сделаешь. Мироныч места себе не находил…
- Чему научил, то и получил,- сдерзил Юрий. - Меньше надо было водить, как бычков на веревочке.
- Самостоятельности подразделениям действительно мало давали,- не обращая внимания на колкость Юрия, согласился замполит. - Только в этом не один Миронов виноват.
- Но у нас с ним, положим, особые, отношения. Я не кадровый офицер и в его глазах - случайный в армии человек.
- Вы не правы, Русаков. Никто так на вас не смотрит. Теперь-то, сами чувствуете, все по-другому поворачивается.
- И новая метла быстро обтреплется,- усмехнулся Юрий.
- Не думаю. Гвардии майор Родионов не из теоретиков. Он нам с вами в казарме засидеться не даст…
После обеда всем, кроме дозорных, разрешили отдых. Юрий прилег на траву возле бронетранспортера. Жаркое июльское солнце выпарило дождевые лужи, но земля отдавала застойной сыростью. Серо-зеленой плесенью подернулись корявые и разбухшие комли кустарников. Родионов прав, влаги в здешних краях с избытком. Летом она гонит в рост буйную зелень, хлеба вымахивают по грудь, травы дают два укоса. Зато весной и осенью, куда пи глянь, пузырятся хляби. Мокнут в лужах деревья и придорожные столбы, сыреют фундаменты домов на хуторах и лесных кордонах. Нелегко в это время года путнику па бездорожье, даже крепчайшие яловые сапоги раскисают и пропускают воду.
Знала бы про теперешний образ жизни Юрия мать, которая в детстве берегла его и укутывала! Послушала бы шутливое кредо морского пехотинца: уметь шилом побриться, обогреться дымом и выспаться даже на бороне! Глянула бы на то, как растирают парни друг другу снегом спины до розового румянца, как, держа над головами оружие, прыгают с бронетранспортеров в жгучую волну и вместе с прибоем выбрасываются на берег. И не цепляются к добрым молодцам никакие хвори…
На замаскированный пулеметный ствол бэтээра уселась шустрая пичуга. Прихорошила клювом пестрые крылышки, вытянула белую шейку, звонко защебетала. Под ее пение Русаков задремал, а затем и вовсе забылся в глубоком освежающем сне.
В металлических шкафах у кадровиков, по строгому ранжиру от «а» до «я», выстроены папки личных дел. Офицерские дела посолиднее, матросские - всего несколько листков между картонными обложками. Главный документ в тех и других - анкета. Узнаешь из нее, когда родился, где учился, в каких городах жил человек до того, как встал в армейский строй. Но анкетные графы - лишь отдельные вехи на жизненном пути. Все остальное - в незаписанном дополнении…
Дополнение к анкете Русакова
- Послушай, Старков, до каких пор ты будешь на уроки опаздывать? Тащить класс назад по дисциплине?! Как староста, должен предупредить тебя…
- А ты не предупреждай, лучше обязуйся подвозить меня к школе на машине отчима.