При всей моей недоверчивости к Абрекову я не мог миновать встречи с ним, этого требовала служба. Кроме невольного чувства неприязни, у меня не было никаких доказательств его враждебности к экспедиции, пошел против отдельных мнений и в спорах твердо отстаивал предложенный им маршрут. Так на то и собирали совещание, чтобы выслушать все мнения, и не его вина, если у него были иные соображения, чем у остальных!
Утром я отправился к нему. Он сидел в кабинете один, нахохлившись над бумагами, как большая больная птица. Подняв на меня печальные глаза, он протянул мне холодную костлявую руку и сказал:
- Я знаю, что произвел на вас дурное впечатление, но думаю, что вы не зачислите меня в число своих недоброжелателей?
- С какой стати?
- Как же, а мое инакомыслие! Разве это уже не повод, чтобы считать меня врагом вашего предприятия? Молодость ведь не терпит неопределенности и так легко разметает людей на два лагеря.- Он усмехнулся: - Как это говорится: «Кто не с нами, тот против нас!»
Он открыл ящик стола и достал карту:
- Вы будете привязаны к определенному маршруту, так как не сможете взять в Чумикане все необходимое для вашей экспедиции. Я имею в виду продукты. Вы их попросту не поднимите в том количестве, которое потребуется вам на девять месяцев пути. К тому же это нецелесообразно делать по той причине, что может произойти несчастный случай - перевернется, скажем, лодка или еще что-нибудь, и вы лишитесь всего запаса. Короче - не рекомендую, исходя из опыта. В отдельных эвенкийских колхозах у нас есть нечто вроде факторий, и вы там будете пополнять свои запасы. Это создает некоторые неудобства, но ничего иного поделать нельзя. Это независимая от меня сторона дела. Я знаю, что мне не завоевать уже вашего расположения, но дружба-дружбой, а служба обязывает меня побеспокоиться о вашем предприятии. Он выбросил на стол запечатанный сургучом пакет.
- Это заведующему Чумиканским заготовительным пунктом. Тут мои указания обеспечить вас продуктами, снаряжением, а также надежным проводником. Вас поведет эвенк Софронов - местный житель, хороший охотник, отлично знающий все места. Не раз он водил различные экспедиции, имеет в этом деле опыт…
- Мне такая рекомендация ни к чему. Я сам хочу подбирать проводников по своему усмотрению.
- В данном случае это не рекомендация, а мое требование. Я несу прямую ответственность за экспедицию, которая работает в моем районе, и в случае неудачи, вашей гибели спросят с меня. Вы должны это понимать. С вами пойдет Софронов, а другое лицо можете подобрать по своему усмотрению. Это вас устраивает? Надеюсь, вы не станете возражать против такой меры предосторожности с моей стороны?
В его доводах была логика, и я не стал спорить.
- Не возражаю,- сказал я и протянул руку за пакетом.
Абреков как-то криво усмехнулся и прикрыл пакет ладонью:
- Не утруждайте себя такими пустяками, как передача пакета. На шхуне есть мое доверенное лицо, нечто вроде экспедитора, который и вручит этот пакет адресату. Важно, чтобы вы об этом знали. Шхуна пойдет на днях, как только поднимется вода в Амуре. С капитаном Боевым я говорил, сердечный человек, отлично знающий свое дело. В общем он вам понравится. Правда, водится грешок - поклонник Бахуса… Впрочем, что я вам рассказываю, узнаете обо всем сами.
- Где я мог бы познакомиться с материалами о природе края?
- Вас интересует, конечно, соболь. Могу с достоверностью сказать, что печатных трудов нет, или почти нет. В остальном могу порекомендовать музей, там есть любопытные экземпляры: скелет морской коровы Стеллера - редкость, имеющаяся лишь в Хабаровском музее и в одном из музеев не то Голландии, не то Англии, хотя в 1742 году вся северная экспедиция Витуса Беринга еще питалась мясом этих животных. Печальный пример, ожидающий многих животных края. Кроме того, невесть как залетевший в Приморье фрегат - житель экваториальных вод, потом чучело калана - морской выдры, личные коллекции Арсеньева…
- Он ведь, кажется, жил в Хабаровске?
- Да, последний из могикан, представитель плеяды ученых и страстных покровителей природы, на свои средства построивших здание музея, собиравших экспонаты для благодарного потомства…
- Любопытно!
- Еще бы, очень! Человек с именем, известным далеко за пределами России, художник слова, которого Горький ставил выше Купера, всю жизнь не покладая рук трудился для науки. Итак. Значит, едете? Желаю вам удачи!
На залитой солнцем улице по асфальту бойко сновали блестящие, как жуки, легковые машины, разгоняя в стороны летевший с тополей пух. Все искрилось, сверкало, вдали в мареве жаркого воздуха млели голубые заманчивые сопки Хехцира, и я подумал, что жизнь прекрасна даже тогда, когда есть недовольные люди. Видимо, они такое же естественное явление, как свет и тень, как пыль и дым за идущим в будущее поездом.
В ожидании большой амурской воды, когда глубокосидящая морская шхуна могла бы отправиться в путь, я зашел в библиотеку, где познакомился с работами профессора Гассовского, академика Миддендорфа и других ученых и исследователей, посетивших север Приамурья. Хотя я ничего не нашел в их работах по интересующим меня вопросам, все же я многое узнал об этом замечательном крае.