В последние годы они отдалились друг от друга. Нет, не поссорились, просто вне работы стали гораздо реже видеться. Сергееву казалось, что Саня его намеренно избегает и чуть ли не обижается, что именно его, а не Ольхова, назначили вначале замом начальника уголовного розыска, а потом начальником. Когда отмечали узким кругом назначение Сергеева, он не пригласил Ольхова. Колебался до самого последнего, но так и не позвал. Саня был тогда на ножах с Бондаревым, а Лисянского он с самого начала терпеть не мог. Конечно, ни тот, ни другой ничего бы не сказали, но Сергеев понимал, что Саня будет лишним, хотя бы даже потому, что все они руководители, а он рядовой сотрудник.
Марина вернулась и поставила на стол тарелку с мясом.
— Совсем забыла, чуть не подгорело. Ты ешь, если я тебе аппетит не испортила.
Сергееву совсем не хотелось есть, но он положил себе кусок.
— Я думала, с Сашей у нас все кончено. Говорили, что его видели с женщиной, но меня это не трогало, тем более, я тоже была не одна. Потом он зашел как-то домой за вещами, в шкафу оставались его рубашки. Он недавно похоронил мать, очень переживал, и я предложила ему поужинать. А потом долго сидел в комнате у девчонок. Наверное, он им рассказывал что-то смешное, они смеялись. Он и со мной о чем-то пытался шутить, но я ушла на кухню. Саша стал собираться, и мне кажется, что если бы я предложила ему остаться, он бы остался. Потом мы опять не виделись месяц или полтора. Не выдержала уже я сама. Я пошла к нему с младшей дочерью. Больше всего я боялась встретить в его квартире другую женщину, но он был один. Я прибрала и сварила суп. На кухне мы разговаривали с ним о разных пустяках… Слушай, Слава, я тебе не надоела своими рассказами?
— Нет, — отозвался Сергеев. — Мне действительно все надо знать о Саше.
— Ну, в общем, мы решили, что он возвращается к нам. Он бы и вернулся, но не представлялся случай поговорить со старшей дочерью — она была все еще настроена против него. А потом эта нелепая смерть…
— Ты не веришь в самоубийство?
— Нет, не верю, — замотала она головой. — Несчастный случай, все, что угодно, но не самоубийство.
— А ведь она погуливала, когда без Ольхова жила, — сказал Бондарев, — знаешь?
Сергеев знал.
— Ну вот, а теперь совесть гложет. Семейные дрязги Сашку в гроб и загнали. Жаль мужика…
— Мать Куртенкова подтвердила, что видела сына прошлой зимой на улице вместе с каким-то парнем и женщиной, кажется, беременной. Он скуластый такой, среднего роста, но сбитый крепко. Одет прилично и на шпану не похож. Зовут Игорь.
— Ниточка, ей-богу, ниточка, — возбужденно выхаживал по кабинету Витя Черных. — Надо крутить приятелей Куртенкова.
— Ольхов опросил человек двенадцать. Никто ничего не знает. А с другой стороны, женщина беременная, видимо, семейная, с какой стороны она имеет отношение к кражам?
Черных мнет в ладони плотный резиновый шарик. Он светловолосый, с аккуратными рыжими усами, которые ему совсем не идут. Черных недавно получил старшего лейтенанта, а его очередное увлечение — каратэ, поэтому он тренирует кисти рук. Весной Черных занимался у-шу. Ходил в какую-то платную секцию. Сейчас вспоминает с пренебрежением:
— Вытыкиваются! Ужимки да поклоны. Каратэ — это вещь!
Надолго его не хватает. Увлечения у него меняются едва ли не каждый месяц, но оперативник он хороший, настырный.
В сейфе Ольхова карточка на каждую кражу. Записаны люди, заходившие в эти или соседние квартиры перед кражами. Почтальоны, слесари, просто знакомые. Их довольно много, в том числе и женщины. Часть людей опрошена, других предстояло искать.
— Слушай, Витя, мать Куртенкова про Игоря что-нибудь говорила Ольхову?
Черных перелистал заполненные бланки объяснений.
— Нет.