— Лучше убирайся! — крикнула я, чувствуя, что голос мой выходит из повиновения.
— Хорошо, хорошо, — поспешно сказал он, и, пока дверь лифта закрывалась, я видела, как он, ссутулясь, шел прочь по подвальному коридору, соединявшему общежития.
Придя к себе, я долго смотрела в зеркало, ища в лице какой-нибудь знак своей порчи, тайное клеймо позора. Целую вечность я простояла под душем, до боли оттирая щеткой кожу, но не могла избавиться от ощущения скверны. В конце концов я легла спать. Все во мне устало и онемело, но сон не шел. В голове моей рождались фантастические картины мести, и, по мере того как ночь тащилась к утру, они становились все изощренней и страшнее. Но я знала, что это просто фантазии и ничего больше. Я не могла даже собраться с силами, чтобы сходить в полицию.
Утром я почувствовала себя еще хуже. Я провалялась в постели до полудня, чего никогда раньше себе не позволяла. Я отключила телефон и пропустила все свои занятия, тоже впервые. Когда я наконец выползла из постели, оказалось, что я боюсь выйти из комнаты. У меня не было сил кого-то видеть, с кем-то говорить. Под вечер, почувствовав голод, я все-таки сделала быструю вылазку к торговому автомату, но удалось мне это с большим трудом. Я по-прежнему не могла думать ни о чем другом, кроме как о том, что случилось со мной. Я снова и снова проигрывала в уме события предыдущего вечера — то как это было на самом деле, то как это должно бы было быть. В одних вариантах я убегала от Али, в других я избавлялась от него ударом колена в пах, втыкала пальцы ему в глаза, и, скорчившись, он оставался лежать на полу. Почему я ничего такого не сделала? Может, я сама виновата?
На следующий день я заставила себя выйти из общаги и сходить на занятия, хотя я по-прежнему пропускала Западную цивилизацию. Меня хватило только дойти до здания, затем я повернула обратно. Мысль о том, что я встречу там Али, была для меня непереносима. Это не я, а он должен чувствовать стыд, говорила я себе. Но это не помогало. Он, возможно, все уже позабыл, пока я тут молча переживаю свой позор.
Так или иначе, я перемоглась в уик-энд, извинившись перед друзьями, что избегаю их. О том, что произошло, я никому не рассказывала, даже Эми, хотя прежде у меня не было от нее секретов. В понедельник среди обычного рекламного мусора в своем почтовом ящике я обнаружила буклет из Женского центра. «Изнасилование считается преступлением, двух мнений быть не может» — гласили сердитые красные буквы на черном фоне. Мне уже попадался этот буклет, однако я не задерживалась на нем взглядом, не испытывая ни малейшего интереса к содержанию. Теперь же я просто впилась в него глазами. Прочтя, я почувствовала, что ко мне понемногу возвращаются сила и смелость. Я поняла, что должна сделать.
— Я кое-что хочу тебе сообщить, — сказала я в тот вечер Эми, когда мы сидели на ее кровати, лопая воздушную кукурузу, приготовленную в микроволновой печке. — Меня изнасиловали.
Эми охнула и уронила пакет с кукурузой.
— Как? Когда? — сказала она в шоке, глаза ее округлились.
— Почти неделю назад. Я была слишком подавлена, чтобы говорить об этом, но теперь могу. Я собираюсь пойти в полицию.
— Но что случилось?
Я рассказала Эми о происшедшем. Некоторое время она молчала, медленно накручивая на палец прядь прямых своих волос, доходящих до плеч.
— Ты хочешь сказать, что именно с этим ты и собираешься в полицию? — сказала она наконец. — Неделю спустя после случившегося?
— Конечно. Я собираюсь сделать заявление.
— Ты знаешь, к чему это приведет? Только еще больше горя хлебнешь. Зачем тебе все это?
— Я в такой ярости, Эми. Я не могу заниматься, не могу спать, не могу думать ни о чем другом.
— Что, если посоветоваться с юристом? Может, это поможет.
— Я не хочу никаких советов. Я хочу отомстить. Я хочу засадить его за решетку.
— Не сможешь. Возможно, они даже и дела не возбудят. А если и возбудят, то какой-нибудь там классный адвокат вытащит его. Они подорвут твою репутацию. Пожалуйста, пойми меня правильно, Марина, но большинство людей скажут, что ты сама в этом виновата.
— Ты тоже так думаешь? — спокойно спросила я.
— Нет. Но я твоя подруга, и я желаю тебе добра. Лучше послушай меня, забудь обо всем этом. Ты целую неделю ничего не предпринимала. А сейчас почему решилась?
— Я получила по почте этот буклет. В нем говорится, что, по данным ФБР, каждая третья женщина на протяжении своей жизни подвергается изнасилованию, и чаще всего со стороны того, кого она знает. Также там говорится, что если женщина идет на свиданку, приходит домой к мужику и напивается так, что перестает соображать что к чему, и он занимается с ней любовью, то это считается изнасилованием, потому что она не давала согласия. Так вот, я не была на свидании, я не была пьяной, я не приходила к нему домой. Он был там, где ему не полагалось, в сауне, в женский день, и я пыталась сопротивляться. Думаю, случай тут ясный и очевидный, и я хочу посадить его за решетку, где ему и место.