— Допустим, в этом есть свой смысл. Точнее, был неделю назад, если бы ты сообщила сразу же после случившегося.
— Но я только сегодня получила этот буклет.
— Этот буклет везде валяется. Это все продукция феминисток. Возьми «Обратную сторону ночи» и тому подобное. Думаю, это глупость. Вроде протестов против «Плейбоя». Всем этим занимается лишь кучка женщин, но никто не обращает внимания и никто не принимает это всерьез.
Я внимательно ее слушала.
— Об этом я как-то не подумала, — сказала я медленно. — Конечно, ты права. Изнасилование — это вопрос социальный, женский. Я могу повернуть его в свою пользу. Но думаю, ты ошибаешься, считая, что никто не принимает всерьез этих феминисток. Они оказывают большое влияние на полицию и на суд.
— Это тебе ничего не даст. У тебя ни одного доказательства. Он будет все отрицать. У тебя есть только голословное обвинение.
— Доказательство… — пробормотала я. — Надо подумать. — Глаза мои обшаривали комнату, сдаваться не хотелось.
Я взглянула на стол Эми. Почти весь он был занят ее компьютером. Оставшаяся же часть была завалена печатными текстами, учебниками, кучей общих тетрадок, был тут и миниатюрный магнитофон. Над столом висела большая картина с изображением Иисуса, более чем безвкусный образчик католического искусства. Это был подарок сестры Эми. Христос в белых развевающихся одеждах стоял на зеленом холме среди пасущихся овец, распростерши в благословении руки. Он напоминал печальную кинозвезду с бородой и, казалось, с мягким сочувствием смотрел на меня.
Эми проследила за моим взглядом и мягко произнесла:
— Мне отмщение, и я воздам, сказал Господь. Так говорится в Библии. Мы не должны сами мстить. Мы должны прощать наших врагов.
— Нет уж. Другую щеку я не подставлю. Я не христианка, как и Али. А для нас это значит — око за око. Я хочу, чтобы он заплатил.
Я снова взглянула на стол Эми. Ответ был там, прямо перед моими глазами.
— Этот магнитофон записывает с голоса? — спросила я.
— Да, только его надо включить. Сейчас он выключен.
Я взяла этот маленький аппаратик. Он уместился на моей ладони.
— Ты не одолжишь его мне? — спросила я.
— Для чего?
— Собираюсь нанести визит Али. Конечно, со включенным магнитофоном. Он поневоле скажет что-нибудь компрометирующее его. Затем я отнесу запись в полицию — вот мое свидетельство. Скажи, разве это не блестящая идея!
— А это законно?
— Да. Разве не законно записать свой собственный разговор с кем-то, если он даже не знал об этом или не давал согласия? Я знаю законы, в основном, по детективным романам, но в данном конкретном случае я уверена. К нему довольно часто прибегают. Так всегда, чтобы добыть свидетельство, подключаются и записывают разговоры дельцов наркобизнеса.
— А что бывает в твоих романах с теми, кто записывает, если дельцы наркобизнеса это обнаружат? Ты подумала об этом?
Я заколебалась.