Джоффри знал, что его отец посмеивается над воспитателем, однако за того вступилась мать юноши, сказав, что Джоффри поймал рукой звезду.
Отец только фыркнул:
— Нет у него в руках ничего, кроме грязи и старых костей. Кому какое дело, где этот иксовый материк? Там все равно никто не был.
Его матушка выглядела уставшей, но защищала сына:
— Он очень хорошо читает, и господин Виггалл научил его трем языкам. Он даже немного может разговаривать по-оффлерански.
И вновь отец только фыркнул:
— Это пригодится только в том случае, если он захочет стать дантистом. Все равно сегодня все говорят по-анкморпоркски.
— Читай, читай, сынок, — сказала матушка. — Чтение — путь к просвещению. А знание — ключ ко всему.
Вскоре после этого лорд Вертун отправил воспитателя прочь со словами: «Итак вокруг слишком много чепухи. Было бы меньше, если бы парнишка обходился дешевле. Не то что его братья».
Стены поместья далеко разносили голоса, поэтому Джоффри все слышал, и подумал: «Что ж, кем бы я ни решил стать, не хочу быть похожим на отца!»
После ухода воспитателя Джоффри остался предоставлен самому себе: бродил по поместью, узнавал что-то новое и проводил основное время с Мак-Тавишем. Этот конюший был стар почти как местные холмы, но все же его называли «мальчиком». Он знал трели всех на свете птиц и умел им подражать.
Поэтому Мак-Тавиш оказался рядом, когда Джоффри нашел Мефистофеля. Одна из бабушкиных коз принесла помет. Двое козлят оказались здоровыми, а от третьего — маленького и хиленького, зарытого под соломой — коза отказалась.
— Я хочу попытаться его спасти, — объявил Джоффри. Пришлось потеть всю ночь, стараясь помешать новорожденному козленку откинуть копыта: подоить козу, и поить пациента с пальца, пока тот мирно не заснул под боком Джоффри в теплом гнезде из сена.
«Какой он крохотный, — думал Джоффри, вглядываясь в зажмуренные глазки. — Я должен ему помочь».
И козленок услышал. Он рос сильным и ловким козленком, повсюду следуя за Джоффри хвостиком, и был готов забодать любого, кто посмел бы угрожать его молодому хозяину. С учетом того, что чаще всего это означало любого в зоне видимости, большая часть слуг и гостей благоразумно старались обходить рогача стороной.
— Скажи, почему ты назвал это исчадие ада Мефистофелем? — как-то спросил его Мак-Тавиш.
— Вычитал в одной книге. Сам видишь, как оно удачно ему подошло, — ответил Джоффри.
Мальчик рос, превратившись сперва в подростка, а затем и в юношу, благоразумно старавшегося как можно реже попадаться на отцовские глаза.
Однажды Мак-Тавиш оседлал для него лошадь и они вместе отправились через поля на границу владений лорда Вертуна, и затем тихо прокрались через лес в лисьи угодья. Они часто так делали, чтобы наблюдать, как лисица играет с лисятами.
— Здорово видеть, как они веселятся, — прошептал Мак-Тавиш. — Лисица охотится и кормит лисят. Но на мой вкус, слишком уж они любят курятину. Раз они убивают кур, мы убиваем их. Таков мир.
— Это неправильно, — печально ответил Джоффри, привязавшийся к лисе.
— Однако нам тоже нужны куры, и их приходится охранять. Поэтому мы охотимся на лис, — напомнил Мак-Тавиш. — Я привел тебя сюда, Джоффри, потому, что близок день, когда твой отец возьмет тебя с собой на охоту. Возможно, даже на твою лису.