И по спине Джоффри со свистом прошлась плеть.
Обрызганный лисьей кровью Джоффри повернулся к матери:
— Лиса была так красива! Зачем ее так убивать? Просто ради забавы?
— Прошу, не раздражай отца еще сильнее, — взмолилась мать.
— Я любовался ими в лесу, а вы просто охотились. Разве вы станете их есть? Нет. Мы… (тут шло ругательство) преследуем и убиваем, хотя и не станем употреблять их в пищу, из собственной кровожадности. Для развлечения.
Свист плети.
Было больно. Но внезапно Джоффри переполнило… что именно? Разом он вдруг осознал, что все возможно исправить, и он пообещал себе, что он этим займется. Он знал, что справится. Джоффри выпрямился во весь рост и избавился от хватки братьев.
— Хочу поблагодарить вас, Отец, — произнес он с неожиданным почтением. — Сегодня я выучил важный урок. Но я не хочу позволять вам бить себя вновь. Никогда более. И не собираюсь видеться с вами, если только вы не изменитесь. Вам ясно? — Его тон внезапно стал формальным, словно всему виной была плеть.
Гарри и Хью смотрели на брата разинув рты и с ожиданием ответного взрыва. Остальные охотники расступившиеся перед лордом Вертуном, когда он «беседовал» с сыном, перестали делать вид, что ослепли. Мир охоты был не подвластен законам, атмосфера накалялась, и тем не менее все затаили дыхание.
В звенящей тишине Джоффри увел своего коня в конюшню, оставив окаменевшего лорда Вертуна стоять столбом.
Юноша дал животному сена, расседлал, снял узду и вытер насухо. В это время к нему подошел Мак-Тавиш:
— Молодец, Джоффри, — и неожиданно тихо добавил: — Ты отлично постоял за себя. Не позволяй этому ублюдку себя топтать.
— Он может тебя выгнать, Мак-Тавиш, за подобные слова, — предупредил его Джоффри. — Разве тебе тут не нравилось?
— Тут ты, парень, прав. Как погляжу, я слишком стар, чтобы менять жизнь, — ответил конюх. — Но ты здорово защищался и никто бы не справился лучше. Как я понял, вы нас теперь покинете, господин Джоффри?
— К большому сожалению, да. Тем не менее, я благодарю тебя, Мак-Тавиш. Надеюсь, у тебя с моим отцом не будет из-за меня неприятностей.
— Он не станет связываться, пока от меня есть толк, — ответил самый старый помощник конюха на свете. — В конце концов, после стольких лет я знаю его как свои пять пальцев, как одну из тех гор-вулканов. Он мощно извергается огромными горячими камнями на всех, кто ни попал под руку, но извержение рано или поздно заканчивается. Люди поумнее просто прячутся от него, пока оно не стихнет. Вы были со мной добры и обходительны, господин Джоффри. Я знаю, что вы беспокоитесь за матушку. Она прекрасная леди, всегда добра ко мне и очень помогала, когда умирала Молли. Я это помню. И буду помнить вас.
— Спасибо. Я тоже тебя не забуду, — ответил Джоффри.
Мак-Тавиш закурил огромную трубку и выдохнул облако дыма:
— Как я понимаю, вы бы хотели забрать с собой того драчливого козла.
— Верно. Но боюсь, одного желания тут мало. Мефистофель сам себе на уме и делает что хочет. Как обычно.
Мак-Тавиш покосился на Джоффри:
— Есть у вас в дорогу еда или деньги, господин Джоффри? Как я понимаю, вы не желаете заходить домой. Я предлагаю вам взять у меня взаймы немного денег, которые вы сможете отдать, когда сумеете.