Они уперлись Мэну в живот сегодня утром, когда он склонился над кассой бара, отсчитывая сдачу.
- Ты арестован! - и рука сыщика, того, в сером, с нежной гвоздикой в петлице, тяжело легла ему на плечо. Щелкнули наручники, и Мэн среди наступившей тишины с треском открыл собственным лбом массивную дверь на улицу. Сейчас же он оказался на коврике полицейской автомашины под сидящим на нем джентльменом в сером костюме.
- Алло, сосед! - раздалось ночью тихое, но четкое постукивание в стену из камеры справа.
- Алло, кто ты? - вопросом ответил Мэн.
- Кинлей. Гример и парикмахер театра «Люкс»….
- За что ты сел? - спросил Мэн.
Сосед помолчал, очевидно, вспоминая день своего падения и ухода сюда, в казематы центральной тюрьмы.
- Я стянул у Аллы Кок ее фамильные драгоценности.
- Ого! Я слышал про это дело! Но как ты ухитрился?! - заинтересовался Мэн. Кинлей попросил его подойти к сплошной решетке, отделявшей смежные камеры от коридора. А то стуками всего не перескажешь!
И вот они сошлись, невидимые друг другом, у толстых прутьев их смежных клеток. Кинлей рассказал свою историю:
- В наш театр приехала кинозвезда Алла Кок. Я гримировал ее и скоро сделался «своим человеком» в ее уборной.
В своей коронной роли - в комедии «Смеющаяся черепаха» - Алла Кок имела бурный успех. До десяти костюмов приходилось ей менять. И до десяти раз в вечер я приходил к ней поправлять ее прическу, грим и припудривать потные щеки.
В последней картине она была одета в зеленую с золотыми блестками сетку. Это и был весь костюм, если не считать нескольких виноградных листьев. Зато на шее, голове и руках сверкали и переливались знаменитые бриллианты, полученные ею по наследству от какой-то умершей, давно забытой тетушки.
Я в ту пору сильно увлекался балеринкой Роззи, предлагал ей руку и сердце. Но она толь- ко показывала мне язык, когда встречалась в коридорах театра. Однажды она, издеваясь, сказала мне:
- Достань такие же бриллианты, как у Аллы Кок, тогда у нас будут деньги и мы поженимся!..
Очертя голову я бросился в эту опасную аферу. Я знал, свои камни Алла прятала в деревянную шкатулку и ставила ее в угол шкафа под старые тряпки.
Вечером, поправив ей грим и прическу перед последней картиной, я простился с ней. Торопясь, она убежала за ширму натягивать свою сетку.
Я же хлопнул дверью уборной, но не вышел, а спрятался за портьерой окна.
- Кинлей, вы еще не ушли? - спросила Алла.
Я молчал.
Когда артистка, закрыв комнату, на ключ, убежала на сцену, я, растолкав по карманам бриллианты, спустился на улицу по водосточной трубе.
- Потом я прошел, никем не замеченный, через служебный ход и бродил за кулисами, разыскивая Роззи. Она уже оделась, собираясь идти домой. Я сказал ей, что у меня уже есть такие же бриллианты, как у Аллы Кок! Роззи вытаращила глаза, и мы поехали с ней в какой-то ресторан ужинать.