Не может твое колдовство длиться вечно, погоди, придет срок, ответишь ты за все свои преступления!
Ведьма только смеялась в ответ, и, набив колдовским табаком нос, трижды чихала, отчего ее колдовская сила становилась еще больше, а всем соседям она казалась еще моложе и еще краше.
– Никогда не кончится мое колдовство, – отвечала она Андрею, любуясь своей серебряной табакеркой, на которой были нарисованы череп и кости, – потому что про тайну его не знает никто. Лишь тот, кто разгадает эту тайну, сможет меня одолеть, но не тебе, несчастному упырю, пытаться сделать это!
Андрей терпел, нагибал ниже голову, и молча сносил издевательства ведьмы, надеясь уловить подходящий момент, и выкрасть у нее серебряную табакерку. Однако долгое время ему это не удавалось. Ведьма жила в Андреевом доме так, как будто он всегда принадлежал ей одной, она теперь опять считалась невестой, и вскоре еще один молодой человек попался в ее хитрые сети. Ведьма женила его на себе, а вскоре после этого превратила в лесного оленя, которого затем с помощью злобных собак прогнала в чащу дикого леса. Таким образом, в течение года она превратила в зверей еще несколько человек. Каждый из них стал то лесным кабаном, то медведем, то зайцем, а то и противной болотной жабой, глядящей на свет Божий широко выпученными немигающими глазами. Всех их она сразу же прогоняла из дома, и они вынуждены были скрываться в лесу, иначе их или бы убили охотники, или растерзали злые собаки. Всякий раз, женившись на ком-нибудь, а потом, превратив мужа в зверя, ведьма хорошела все больше и больше, и от желающих жениться на ней не было отбоя, несмотря на страшные и глухие слухи, которые ходили о ней по селу.Андрей продолжал жить в рабстве у ведьмы, терпеливо выполняя любые ее прихоти, и только ждал удобного случая, чтобы похитить серебряную табакерку. Но ведьма вела себя осторожно, она обычно спала до обеда, а потом до полуночи веселилась со своими размалеванными и раскрашенными подругами, такими же ведьмами, как и она сама. И всякий раз табакерка находилась при ней, то засунутая за вырез платья, то спрятанная в какой-нибудь потайной карман. Наконец однажды, спустя почти год после того, как он поселился в заброшенной бане, Андрей дождался момента, когда ведьма со своими товарками нагоняли чаев, наелись до отвала пряниками и пирогами, напились сверх меры сладкой наливки, да и заснули прямо посреди дорого, но безвкусно убранной горницы. Замирая от страха, вытащил он у нее из-за выреза платья заветную табакерку, вытряхнул волшебный табак, понюхав который, ведьма вновь обретала свои колдовские чары, да и подсыпал вместо него остролистую травку. Ведьма проснулась от сладкого сна, и первым делом, потянувшись, открыла свою табакерку, запустив туда пальцы, чтобы вытащить щепотку нюхательного табаку. Она не знала, что табак подменили, и, по привычке набив им нос, начала ждать момента, когда можно будет чихнуть. Обычно она чихала от табака три раза, но сейчас все было наоборот: чихнув один раз, она чихнула второй, потом третий, потом четвертый раз, а потом стала чихать до самого вечера. И с каждым новым чиханием колдовская сила покидала ее, она из молоденькой девушки превращалась в уродливую колдунью, а все заколдованные ей люди принимали свой прежний вид.
Через полчаса непрерывных чиханий ведьма стала выглядеть так, как и выглядят страшные ведьмы: нос у нее стал крючком, голова торчком, вся она высохла и стала такой мерзкой и гадкой, что хуже и придумать было нельзя. А к вечеру и вовсе смотреть на нее стала опасно, потому что можно было испугаться до смерти. У Андрея с рук и лица сошла вся чешуя и все наросты, и он из упыря опять стал человеком. Точно так же стали людьми все звери, которые жили в лесу, и которые когда-то были людьми, в том числе и медведица, превратившаяся в молоденькую и хорошенькую принцессу.