Ученикам, впрочем, рассуждения учителя были до лампочки, они откровенно потешались над ним, когда вместо рассказа о джунглях Южной Америки и о фауне Амазонки учитель вдруг начинал рассуждать о потусторонних вещах, о том, что со смертью человек вовсе не умирает, а переходит в новое состояние, которое невидимо для живущих, но вполне обыденно для покойников. Ему, кстати, также было до лампочки издевательства и насмешки учеников, которых он искренне, и не без причины, презирал, поскольку никто из них не оканчивал школу до последнего класса, и сидел за партой просто из-за страха перед родителями, который с каждым годом становился все меньше и меньше.
В этот вечер Семен сидел у себя дома перед окном, закончив уже уроки и успев проверить тетради. Он, как и весь поселок, был потрясен смертью красивой девушки, зарезанной из-за ревности своим женихом, похороны которой были сегодня утром. По этому случаю половина школы, в том числе и некоторые учителя, не пошли на занятия, и Семен в полупустом классе рассуждал, как обычно, о загадочных явлениях потустороннего мира, о мертвецах, которые выходят из гроба на встречу с живыми, и о страшных легендах о покойниках и утопленницах, превращенных в русалок и ведьм, в которых очень много от правды. Странно, но оставшиеся в классе ученики слушали его молча, затаив дыхание, и не отпускали, как в иные дни, ядовитые шутки, на которые, впрочем, учитель ни капли не обижался, искренне, как уже говорилось, презирая своих шалопаев, которым вскоре придется работать на местном щебеночном заводе, так м не окончив полный курс обучения, ибо это было в традиции данных мест. В традиции были также всевозможные суеверия и рассказы о чертовщине и чудесах, так что иным слушателям школьные отступления от программы учителя географии иногда казались вполне уместными и естественными.
Убитую девушку звали Ниной, и не один раз у Семена щемило сердце, когда он недавно еще украдкой глядел на нее – смеющуюся, и откидывающую кверху голову, отчего была видна тонкая белая шея, и маленькая ямка посередине, сводящая с ума учителя географии. Сейчас эта ямка была аккуратно перерезана острым кухонным ножом, отчего покойница лежала в гробу с перевязанным горлом, и Семен, сидя в ночи у окна, внезапно подумал, что он бы полюбил ее и такою, лишь только случилось бы чудо, и Нина, вопреки очевидности, восстала из гроба. Он так упорно думал об этом, что не заметил, как время придвинулось к полночи и разговоры на улице, смех и визги гуляющих девок постепенно утихли. Внезапно за окном послышался какой-то скрежет и шум, словно кто-то пытался с той стороны открыть закрытые рамы. Семен очнулся от своего забытья, приблизился поближе к окну, и вдруг в испуге отшатнулся назад, – с улицы, прижавшись лицом к стеклу, на него глядела бледная девушка с перевязанным окровавленным бинтом горлом. Глаза у нее были потухшие и неживые, а белые руки настойчиво шарили по стеклу, стараясь каким-то способом его отодвинуть. Сомнений не было – это была покойная Нина!
Целый вихрь разных мыслей и чувств быстрее молнии пронесся в голове учителя географии. Это был и страх, и гордость за свои философские умствования, которые оказались верны, и желание быстрей броситься к Нине, которую он давно и безнадежно любил, и в смерть которой отказывался поверить. Он словно бы в замедленном сне протянул руку, и открыл защелку окна, наблюдая затем, как мертвая девушка с кровавой раной на шее цепко схватилась пальцами за подоконник, и ловко впрыгнула в комнату. Она была страшна и одновременно прекрасна! Лишь только страшная рана на шее, перевязанная бинтом, да незрячие провалы глазниц портили несколько ее облик, но во всем остальном это была прежняя, прекрасная Нина, предел его миганий и грез! Онa протянула вперед свои белые руки, сделала босыми ногами несколько шагов навстречу Семену, и прижалась к нему всем своим телом. Сквозь легкий саван, окутывающий со всех сторон девушку, он чувствовал, как бьется ее сердце.