Мог ли он что-нибудь изменить в тот день?
Раньше Алексей не осмеливался прямо спросить себя об этом, но вопрос существовал независимо от его сознания и воли.
Он знал Николая давно. Он должен был предвидеть возможный исход последнего маршрута своего друга. Но перед уходом решил, что за эти дни шурф наверняка завалился, и эта мысль успокоила его тогда.
Вспомнил лицо Николая в последний момент. Николай верил, что крепление выдержит. Лицо у него было насмешливое, с едва заметной бледностью. А когда они начали спорить, брови угрюмо сдвинулись. Именно в тот момент Алексей понял, что Николай не уступит. Так уже бывало не раз. Вот так же сдвинулись у него брови, когда он приказал слить бензин из баков машины начальника экспедиции. Бензин ему был нужен, чтобы подвезти продукты рабочим, а начальник экспедиции заехал к ним на один день. Он просидел у них две недели и объявил Николаю выговор.
Почему-то, когда Николай шагнул к шурфу, Алексей вспомнил об этом. И, вспомнив, схватил его за руку. Николай был сильнее…
Алексей снова видел, как рухнул шурф. Видел себя. Вот он бросается к воронке и долго беспомощно барахтается в песке…
Только через пять дней им удалось разобрать завал…
Не поднимаясь, Алексей пошарил на столике и зажег фонарь. Палатка так мала, что до всего легко дотянуться. Осторожно нащупал крышку чемодана. Достал и бережно положил на стол кожаную полевую сумку. Николай не снял ее, даже когда спускался в шурф. Там не было документов, просто Николай записывал свои наблюдения, делал наброски и расчеты. Он делал их для себя, и на последней странице есть запись о шестнадцатой пробе. После нее чистая бумага.
Алексей аккуратно заточил карандаш, проставил число и написал чуть ниже: «Нет там никакого титана, оба мы с тобой ошиблись, дружище».
Потом положил сумку на место и вышел из палатки. Солнце еще не взошло, но уже виднелась на горизонте розовая завеса. Несмотря на раннее утро, лагерь проснулся.
Несколько человек толпились у палатки техника Василия, что-то горячо обсуждая. Среди них и сам Вася, с листом бумаги в руках. О чем там они говорят? Он собрался подойти и вдруг увидел, как Степан заправляет машину. Вспомнил, что на ней уедет Лена. Была минута, когда он чуть было не свернул к ее палатке.
«Пусть едет, так будет спокойней и лучше для всех». Он вернулся к себе и попытался заснуть, чтобы не слышать сборов, ее голоса и замирающего вдали тоскливого звука автомобильного мотора.
Заснуть Алексею не удалось. Пришел Вася, все с той же бумагой в руке.
— Тут резолюция нужна, ребята просят подписать.
— Какая еще резолюция?
Он взял бумагу — и вдруг увидел знакомый почерк. «Начальнику Самарского отряда. Прошу принять в качестве коллектора. Образование неоконченное высшее…»
— Кто это придумал?!
— Вы же сами сказали: нужен коллектор.
— Я спрашиваю, кто это придумал?!
И вдруг всегда спокойный, неторопливый Вася опустил на стол сжатые кулаки.
— Мы все хотим, чтобы она осталась! От неожиданности Алексей спросил почти растерянно:
— По какому праву вы вмешиваетесь в мои дела?
— У нас здесь общее дело. Что касается Лены, заявление она сама написала, а паспорт у нее не на Вашу фамилию! — Вася бросил на стол книжечку в кожаном переплете.
Алексей открыл ее, посмотрел на фотографию с упрямым разлетом бровей. Красивая. Николай был прав. Он взял карандаш и написал на заявлении: «Принять». Грифель в конце слова сломался.
Через три дня пришли машины с оборудованием. Рабочие сгружали ящики. Часто останавливались. Жара съедала половину усилий. Пустыня сегодня угрожающе молчала, развесив над собой колеблющийся раскаленный воздух. Один из рабочих оступился и выронил ящик с радиометром. Ящик глухо ударился о рыхлый песок. Прибор не мог пострадать от такого слабого удара, Алексей подошел к месту происшествия.