И опять висит он с раннего утра в небе и звенит, звенит своим серебряным звоночком, будит всех в округе:
— Вставайте, вставайте! Ночь окончилась. Новый день загорается.
Бежит щенок Федотка мимо, колодца и думает: «Дай погляжу, что в нем». Вспрыгнул на сруб, смотрит: далеко внизу — вода, а из нее глядит на федотку щенок какой-то, сам маленький, а уши длинные.
— Здорово! — кричит ему Федотка.
— ... орово! — отозвался щенок из колодца и головой мотнул, а вода как была спокойная, так и не шелохнулась даже.
Удивило это Федотку.
Свесился он пониже, чтобы получше к щенку присмотреться. И тут — то ли подтолкнул его сзади кто, то ли еще почему, — только шагнул Федотка вперед и — эх, Федотушка, будь здоров! — полетел в колодец. Три раза перевернулся, пока летел.
Но не разбился. Дыхание только перехватило от страха. Взобрался кое-как на доску в углу, сел. Вода с него ручьями льется. Уши отвисли.
Смотрит Федотка: с четырех сторон нависают над ним холодные прозеленевшие доски сруба, внизу — вода ледяная, а вверху далеко-далеко — голубым квадратиком небо.
— Эх, угодил куда, — вздохнул Федотка и стал думать, как же ему из колодца выбраться.
Немного погодя слышит — бадейка сверху спускается. Бабушка Степанида за водой пришла. Обрадовался Федотка. «Ну, — думает, — теперь я спасен».
Подтащил к. себе бадейку, сел в нее и поехал наверх. Едет, посмеивается: будет о чем собакам на селе рассказать.
До самого верха доехал Федотка. «Сейчас, — думает, — выпрыгну и побегу сушиться». Но тут. глянула бабушка Степанида, а он — сидит.
Так и дрогнуло у бабушки старенькое сердце.
- Водяной! — вскрикнула она и — откуда только сила взялась — побежала прочь от колодца.
А Федотка поехал в бадье вниз и — буль! — искупался еще раз.
Примостился опять на доске и сидит, ребрышками подрагивает. Слышит: дед Григорий к колодцу пришел. Прикрылся ладонями, долго вниз глядел. Прижался Федотка в уголке и дышать даже перестал. И когда поехала бадья вверх, не сел в нее: дед не бабка — испугаться не испугается, а за уши оттреплет.
Слышал Федотка, как сказал дед наверху:
— И придумает же старая: водяной в колодце. Сама ты водяной в юбке.
Перелил воду в ведро и пошел домой, а Федотка в колодце остался. Сидит, ночи дожидается. Днем далеко видно. Увидят, что сидит он в бадье, испугаются и убегут, а он опять купайся. А день-то еще только начался,- до вечера сколько раз съездить можно. Пожалуй, однажды вниз-то уедешь, а наверх уж и ехать не придется: доездишься, шею сломаешь.
Вечером по глубоким сумеркам пришла к колодцу тетка Лукерья, и Федотка сел в бадью. Погрузился в темную, холодную, жуткую воду. Один нос снаружи оставил, а когда подъехал кверху, и его спрятал.
Смело вытащила тетка Лукерья бадью из колодца. Поставила на сруб, а Федотка тут — будь! — и появился,