Несмотря на то, что я была с ним семь лет, он никогда не смотрел на меня так, как Джонатан смотрел на свою певицу. Никогда. Может быть потому, что Даниэль занимался сексом со своим спичрайтером. Он не испытывал к ней эмоций, только трахал.
Я увидела певицу в холле, она выглядела задумчивой и решительной, словно убеждала себя в чем-то. Когда наши взгляды встретились, она резко остановилась.
— Мне так жаль, — сказала она. — Я была грубой и вела себя неподобающе.
Собравшись было отрицать это, я поразилась ее отчаянию, которое вырвало меня из транса. Я почувствовала еле уловимый аромат ели, словно была далеко в лесу, а вокруг меня был утренний беспорядок после ночи сидения у костра с песнями. Догорающие угли и капли росы смешались в песне, как следы сигаретного дыма, восходящего и исчезающего. А потом вдруг все исчезло.
— Мой брат полный придурок, поэтому я не виню тебя, — сказала я и почти тут же пожалела об этом. Я никогда не говорила такого, особенно про свою семью. Взяв ее руку, сжала. — Мы оба влюбились в твой голос.
— Спасибо. Я должна идти. Может, увидимся еще, — она высвободила свою руку и направилась к гардеробной.
Я снова уловила этот аромат. Наблюдая за ее движением, я пыталась понять, откуда он исходил. Это мог быть какой-нибудь проходящий. Он мог исходить от великолепной черноволосой леди с ослепительной улыбкой. Он мог идти от тарелки с мясным соусом, встретившейся на моем пути. Он мог доноситься с парковки, когда кто-то выходил, и дверь открывалась, а потом скользила на место.
Но все это было не то.
Я слишком хорошо знала этот запах, он принадлежал ЕМУ. Мужчине в темном костюме с тонким розовым галстуком, полными губами и двухдневной щетиной. Его глаза были темными, как преступление, и они остановились на мне.
Запах исходил от него, а не от какого-то другого человека, входящего и покидающего комнату. Его пристальный взгляд пригвоздил меня и обезоружил. Он был красивым. Но не мой тип. Совершенно не мой. Небольшая ямочка на подбородке, волевая челюсть, черные волосы, спадающие на лоб, притягивали взгляд. То, что надо. Я попыталась сглотнуть, но рот был сухим, как и горло. Словно молния пронеслась между нами из под его ниспадающих покачивающихся волос. Взглядом он трахал меня так сильно, что будто простыни рвались.
Мужчина повернулся, что-то сказал официантке, а я попыталась сделать глоток воздуха. Забыла, как дышать. Я дотронулась рукой до пуговиц на блузке, они были застегнуты, однако я чувствовала, как он раздевал меня взглядом.
У меня было две возможности вернуться к Джонатану: позади пианино, которое было окружено толпой людей, коротким путем, или же перед пианино, менее забитым, но более длинным.
Я выбрала тот, что перед пианино. Этот путь пролегал как раз мимо мужчины в розовом галстуке.
Я хотела, чтобы он посмотрел на меня, но он загораживал ширину прохода, серьезно беседуя с мужчиной с детским лицом и изогнутыми губами, стоящим рядом с ним. Пьянящий запах хвои донесся до меня, но я продолжила идти.
Почувствовав руку на своей талии, по мне прошлась теплая дрожь. Его рука обвила меня нежно и решительно. Я остановилась, наблюдая как она придвигает меня к нему. Он тянул меня к себе, пока я не оказалась рядом с ним до такой степени, что мы могли разговаривать шепотом.
Внезапное неожиданное возбуждение пронзило меня от шеи до места между ног, пробудив меня там, где, как мне казалось, я умерла.
Я не могла дышать.
Я не могла говорить.
Если бы он меня поцеловал, то я бы открыла свой рот для него. Я была уверена в этом.
— Твои туфли, — сказал он с акцентом.
— Что? — я не могла перестать смотреть в его глаза: большие карие с более длинными ресницами, чем это разрешено законом, с пропорциональными нависающими изогнутыми бровями.
Я была в туфлях? Я стояла? Я нуждалась в глотке воздуха? В еде? Или может я только жила за счет энергии, возникшей между нами?