— Я запрошу за них хорошую цену. Я… я сейчас вроде как на мели. Знаешь, как оно в жизни бывает. Нужда… Я могу сделать для тебя скидку.
— Но мне они не нужны! — воскликнул Уильям. — Они слишком уродливы. Они будут пугать детей. А я, Рэндольф, делаю маски именно для детей. Я не могу держать такое в моем магазинчике.
— Идиот! — взревел Рэндольф. Он швырнул зеленую маску на стол к остальным. — Разве ты не видишь? Я принес тебе не обычные маски! Или у тебя нет глаз? Это не маски вовсе!
— Не маски? Так что же они такое? — спросил Уильям.
— Это лица. Человеческие лица.
Уильям поперхнулся и отступил от стола на шаг.
— Что ты говоришь? Что ты имеешь в виду?
— Эти лица умеют говорить и улыбаться, — продолжал Рэндольф. — Смотри, братец. Взгляни на них. — Он перевернул саквояж, и маски высыпались на стол. Уильям насчитал как минимум дюжину.
— Но… — Уильям не находил слов. Внезапно он осознал, что сердце буквально рвется у него из груди.
— Эти лица никому не нужны! — произнес Рэндольф, буквально выплевывая слова брату в лицо. — Слишком уродливые. Слишком омерзительные. Слишком искаженные. Никто их не любит. Никто не желает их видеть. Имя им — Нежеланные и Нелюбые. Нежеланные лица в этом жестоком мире…
Уильям со страхом вглядывался в груду масок.
Неужели Рэндольф говорит правду?
— Забери их, Рэндольф. Я это нахожу… омерзительным.
— Нет. — Рэндольф схватил Уильяма за рукав. — Давай. Дотронься до них. Коснись любой. Возьми одну.
— Нет. Прошу тебя…
Рэндольф дернул брата за руку, подтаскивая его к столу.
— Потрогай одну. Давай. Ну же, трус!
Уильям судорожно сглотнул. Он чувствовал, как подступает к горлу съеденное за ужином. Внезапно ему сделалось дурно.
— Давай же! Коснись ее!
Уильям протянул руку к маске. Пробежался пальцами по бугристой щеке…
— О, святые угодники! О нет. О, Господи, нет…
Рэндольф захохотал.