— Да что ты пристал как банный лист? — разозлилась Марья Петровна. — Ну не любит! Успокоился? — И добавила со сложным выражением: — Она людей любит.
— Я не очень понимаю, что это значит, — тихо сказала Вера Дмитриевна. — Слишком уж отвлеченно.
— Поработали бы в больнице с мое, поняли бы!
— Возможно. Но я работала в канцелярии, и такого, как бы сказать… широкого чувства у меня не возникло. Люди разные, есть хорошие, есть плохие. Хотя что такое хороший человек? Для одних он хороший, а для других никуда не годится.
— Ну, так можно любое дело запутать, — сказал Кунгурцев.
Она явно имела в виду себя: вот, мол, для Путятина хороша, а для вас не очень-то. Разговор приобрел опасный оттенок.
— Ну а если вместо «люди» мы скажем «народ» — тогда все станет ясно? — сказал он, довольный своей находчивостью.
— Несомненно! — Она чуть улыбнулась. — Но, кажется, это обязательно лишь для вождей и героев, а среднему человеку можно обойтись узким кругом. Я очень люблю тех, кого люблю, и могу только пожалеть, что их мало. Ведь любить так приятно.
«А Липочка всех любила!» — подумал Кунгурцев, не заметив почти открытой насмешки последних ее слов. Зато от Марьи Петровны это не укрылось, и она властно положила конец спору.
— Ладно! Каждому свое. Любим мы людей или не любим, а на стол накрывать надо.
— Я тебе помогу, — сказал Кунгурцев. — Да и Вера Дмитриевна не откажется.
— Пожалуйста, — отозвалась та вежливо, но без горячности.
— Хозяйничать не по вашей части? — осведомился Кунгурцев.
— По правде говоря, нет. — И сочла нужным пояснить: — У нас был тяжелый и безалаберный дом. Не знаю, говорил ли вам Алеша.
— Он нам ничего не говорил.
— Безбытно мы жили. Но это никому не интересно. Лучше скажите, что я должна делать.
«Должна»!.. Разве спрашивала об этом Липочка! Она засучивала рукава, повязывала фартук и начинала шуровать, аж дом трясся! Да ведь эта женщина впервые у них. Все равно, настоящая хозяйка пойдет на кухню, заглянет под каждую крышку, сунет нос в духовку, обследует холодильник и сразу поймет, что делать. Но Марья Петровна на кухню гостью не пустила, а поручила ей накрывать на стол:
— Скатерти, посуда и приборы в буфете.
Сами Кунгурцевы окунулись в непроглядь кухонного чада, где задыхалась тучная Анна Ивановна с вылезшими из орбит васильковыми глазами.
— Отдохните, мама, — попросил Кунгурцев.
— Не знаю, угодила ли, — жалобно сказала старуха. — У меня Липочкиного таланта нету.
— Тс-с! — прошипели зять и дочь.