— А я знаю почему! — вновь влезла в беседу грудастая Настя. — Из-за клонирования! Я читала в «Космо»: когда у человека отказывает какой-нибудь орган, ему вживляют новый, сделанный из его же клеток. Я даже название этих клеток запомнила — «стволовые»! Правильно, Николай Андреевич?
— Ну ты даешь, Колманович! — весело и восторженно воскликнул Семен. — Бывают подпольные гении, а ты у нас — подпольная вундеркиндка! Может, ты уже и кандидатскую защитила?
— Защитила, и тебя не спросила, — фыркнула в ответ Настя.
Профессор Киренко рассеянно улыбнулся и, потерев пальцем высокий лоб, тихо произнес:
— Выращивание живых органов в пробирках с последующей их пересадкой — это лишь первый шаг, Настенька. Самое грубое приближение к мечте человечества. Уверяю вас, что в следующем веке человеческий организм будет способен практически к неограниченной регенерации. Он сам будет обновлять себя. Причем без всяких потерь.
— Что, даже без пластических операций? — не поверила Настя.
— Без какого бы то ни было хирургического вмешательства, — заверил ее Киренко.
Настя широко открыла глаза: перспектива вечной молодости захватила ее.
— Это значит, мы не будем стареть до самой смерти? — воскликнула она.
Профессор кивнул:
— Именно. Но не мы, а наши потомки. Мы с вами до этого, боюсь, не доживем, — заключил Николай Александрович и улыбнулся, заметив, как трагически дрогнули ресницы Насти и как поблек огонь энтузиазма в ее прекрасных глазах.
— Вот так вы все — ученые, — обиженно протянула она. — Сначала поселите в сердце человека надежду, а потом сами же ее и растопчете.
— Такова жизнь, — с грустной улыбкой кивнул Киренко. Затем поднял руку и посмотрел на часы. — Однако мне пора, друзья мои.
— Как пора?
— Почему пора?
— Вечеринка ведь только началась!
Профессор развел руками:
— График, друзья мои. Мне нужно еще пару часов поработать, а потом — стакан теплого молока и на боковую.
— У-у, как это скучно! — протянул кто-то из ребят.
Профессор усмехнулся:
— Кому как. В размеренной жизни тоже есть свои преимущества. С возрастом вы это поймете.
— Да уж придется, — вздохнула ветреная Настя. — Если только к сорока годам я не накоплю себе денег на пластическую операцию.