– Да, Бетти.
– Папа, ты уж, будь любезен, отодвинься, когда косилка дойдет до тебя. Не пытайся ее переупрямить. Это ведь всего-навсего машина. Прошлый раз ты сидел как вкопанный, она то с одной, то с другой стороны заходила, а ты хоть бы пошевельнулся.
Он промолчал и несколько раз клюнул носом – пусть подумает, что он задремал, и оставит его в покое.
– Папа, – повторил пронзительный голос. – Ты меня слышишь?
Не помогла уловка…
– Слышу, слышу. Я как раз хотел отодвинуться.
Грэмп медленно поднялся, тяжело опираясь на трость.
Пусть видит, какой он старый и дряхлый, может, совестно станет. Да только надо меру соблюдать. Если она поймет, что он вполне может обходиться без трости, ему сразу найдется работенка. Если же он переиграет, она опять напустит на него этого дурацкого врача. Ворча себе под нос, он передвинул шезлонг на выкошенный участок. Косилка поравнялась с ним и злорадно фыркнула.
– Ты у меня когда-нибудь дождешься, – сказал ей
Грэмп. – Врежу так, что все шестеренки полетят.
Косилка погудела в ответ и невозмутимо покатила дальше.
Только он хотел сесть, как в дальнем конце заросшей улицы что-то заскрежетало и закряхтело.
Грэмп поспешил выпрямиться и прислушался. Опять…
На этот раз более явственно – гулкое чихание норовистого мотора, лязг разболтанных металлических частей.
– Автомобиль! – завопил Грэмп. – Автомобиль, чтоб мне было пусто!
Он сорвался с места, но тут же вспомнил о своей немощности и сбавил ход.
«Небось Уле Джонсон, – говорил он себе, ковыляя к воротам. – Только у этого психа и остался еще автомобиль.
Не желает с ним расставаться, чертов упрямец».
Это был Уле.
Грэмп подоспел к воротам как раз в ту минуту, когда из-за угла, подпрыгивая на ухабах, выехал древний, весь в ржавчине, разбитый рыдван. Из перегревшегося радиатора со свистом вырывался пар, а выхлопная труба, потерявшая глушитель лет пять или больше тому назад, извергала клубы синего дыма.
Уле важно восседал за рулем. Весь внимание, он старался обойти самые глубокие выбоины, но не так-то просто было высмотреть их сквозь завладевший улицей густой бурьян.
Грэмп помахал тростью.