– Я вас не понял.
– С одной стороны, Шахвани ничего не известно и он не опасен нам в этом плане. А с другой стороны, можно использовать его для продвижения нашего агента. Например, если агент разоблачит связи Шахвани или его бывшего покровителя. Нужно подумать о таком варианте.
– Интересное предложение. Наши аналитики подумают. И наконец, третий кандидат. Маджид аль-Фаради. Представитель известной ливанской семьи шиитов, близкой к руководству «Хезболлы». Он работал в лаборатории профессора Гюльсум Сайед, которую мы до сих пор не можем найти. Сейчас он в Англии, стажируется в Кембридже. Мы держим его под особым контролем – ведь он химик, а всех мусульманских ученых физиков и химиков мы взяли на особый контроль сразу после событий одиннадцатого сентября. Но он пока очень молод. Это был «полуслепой» кандидат.
– Надеюсь, что вы отстранили от него тех идиотов, которые с ним работали?
– Мы их давно отозвали.
– И в результате у нас ничего нет, – сделал вывод Эйссинджер. – Один агент заморожен, другой вне игры, третий вообще вернулся в Лондон. Это все, что мы имеем.
– У нас есть определенные успехи в Ираке, где нам удалось внедрить…
– Я спрашиваю про Кандагар.
– Ничего, – ответил Рассел, – чужого человека они не пускают. И любого, кого мы пытаемся внедрить, сразу вычисляют.
– Девять лет, – напомнил Эйссинджер. – Если бы кто-нибудь нам сказал, что за девять лет мы не сумеем найти нужных нам людей, я бы не поверил.
– Мы делаем все возможное, – вздохнул Рассел. – Одновременно прослушиваются миллионы телефонных разговоров по всему миру. Сотни операторов проверяют все посланные сообщения по Интернету, наши эксперты отслеживают все банковские операции в мире, мы следим за любыми перемещениями через спутники. Но даже наши спутники ничего не могут заснять, когда они передвигаются в своих пещерах.
– Это не оправдание, – возразил Эйссинджер. – Ведь они выходят и взрывают наши самолеты и поезда, убивают сотни и тысячи людей… Наши промахи слишком явно демонстрируют нашу уязвимость. Я еще не услышал, как мы будем проверять информацию, полученную от израильтян.
– Мы попытаемся проанализировать и проверить эти сведения по всем нашим каналам.
– Это общие слова. А свой источник израильтяне нам никогда не укажут. И еще… Наши очевидные промахи в Афганистане и Пакистане связаны с тем самым противником, которого мы называем «Козырным валетом». И мы до сих пор не знаем ни его имени, ни его местонахождения.
– Мы предполагаем, что это офицер спецслужб Пакистана, – сказал Рассел.
Каждый иракский политик был помечен разведкой определенной картой и мастью. Все известные политики Саддама Хусейна, как и он сам, были в этой колоде под каждой конкретной картой. Теперь для борьбы с афганскими талибами была придумана такая же колода карт. И неведомый «Козырной валет» пиковой масти доставлял множество неприятностей американцам и их союзникам.
– Но вы пока не узнали ничего конкретного? – уточнил Эйссинджер.
– Нет, – мрачно ответил Рассел. – Мы делаем все, чтобы узнать его имя или хотя бы вычислить, где он может скрываться. Но пока у нас ничего не получается.
– Он нас переигрывает, – безжалостно сказал Эйссинджер.
– Да, – согласился Рассел. – Выходит, что так.
Эйссинджер нахмурился. Ему было неприятно слышать подтверждение собственных неутешительных выводов.
– Нужно обратить внимание на поездки в США, Канаду, Великобританию, Шенгенскую зону всех подозрительных людей, – предложил он. – Проверять всех представителей других государств – тех, кто больше двух раз выезжал и въезжал в эти страны за последний год.