Казалось, Яночка вот-вот расплачется, защищая любимого, дёрнет плечиком, демонстративно отвернётся и уйдёт от обидчицы. Но вместо этого она крепко схватила подругу за руку и потянула в сторону центральной площади:
- Давай-давай, мы уже опаздываем! А там вообще всё очень строго. Объяснять теперь уже некогда, просто молчи и ничему не удивляйся.
"Хорошенькое начало - не удивляйся! Да если даже этот Марэй окажется чёртом с рогами, после всех Яночкиных затей, я уже ничему не удивлюсь!" - думала Аня, когда они подошли к помпезному зданию магазина "Калигула" в самом центре города. Но оказалось, что знаменитый колдун вовсе не такой уж выпендрёжник и пижон, потому что от пафосного краснокаменного "храма" римскому императору, пантифику и развратнику они направились к серенькой, ничем не примечательной хрущовке. "Ну, понятно - на аренду офиса в престижном супермаркете деньжат не хватило", - мелькнула в Аниной голове ехидная мыслишка, которую она из осторожности уже не стала озвучивать издёрганной и взволнованной Яночке.
Аня знала и втайне с ужасом ждала того момента, когда подруга решится на переезд к возлюбленному и им придётся расстаться, скорее всего навсегда. Аня гнала от себя неприятную болезненную мысль, но для всех вокруг, даже для наивной Аниной бабушки, с каждым днём становилось всё очевиднее, что в конце концов Яночка уступит настойчивым ухаживаниям опытного немца и укатит с ним в Мюнхен на "пэ-эм-же".
Старый лис был до самозабвения влюблён в Яночку, это было видно и по тому, как он начинал растерянно хлопать белёсыми ресницами при виде дамы сердца, а в его колючем взгляде стремительно таяли холодные льдинки, делая глаза похожими на два маленьких голубых озерка. Адик был весьма занят на работе в банке, но мотался в их забытую Богом глубинку как минимум три, а то и четыре раза в год. Благодаря ему провинциальная медсестра Яночка систематически выезжала то в европейские центры, то на экзотические азиатские курорты.
Адик официально посватался к Яночке аж четыре года назад. Тогда на эту церемонию все родственники и друзья были приглашены в любимый ресторан жениха "Ёлки-палки". Эти дешёвые пункты питания в псевдонародном стиле густо расплодились тогда по всей стране. "Представляете, прикол - Адик думает, что эти идиотские "ёлы-палы" и есть наш самый настоящий русский национальный дом, - со смехом рассказывала приятельницам Яночка, - как-будто у нас посреди неструганой хаты телеги с салатами стоят! Серьёзно говорю. Мой Адик вообще обожает всё русское. Да! Он даже язык начал учить. Так потешно! Представляете, на ярмарке алтайского мёда купили ему вышитую косоворотку, так он её до того залюбил, носит не снимаючи!".
Конечно, Яночку тогда насторожило, что жених не больно-то разорился на праздничный стол, да и гости были весьма обижены отсутствием спиртного. Вместо вина в бокалах плескался любимый Адиком клюквенный сок. Однако ж когда невеста ответила согласием и нежно поцеловала его в крючковатый нос, жених, зардевшись как маков цвет, раскошелился на единственную бутылку шампанского. "Ничего, зато не будет водку жрать, как местные забулдыги!" - успокаивали Яночку родственницы постарше, что успели натерпеться всяческих бед от извечного русского недуга своих супругов.
Поначалу Яночку очень коробило, что после каждого обеда в ресторане Адик требовал упаковать ему остатки еды в контейнеры для продуктов и непременно забирал объедки с собой. Не брезговал он доедать с Яночкиной тарелки и допивать из её бокала, даже если за столом кроме них присутствовали другие, порой малознакомые люди.
Из гостиничных номеров Адик непременно уносил с собой все одноразовые "мыльно-рыльные" упаковки и складывал их в большой круглый аквариум в своей стерильной ванной комнате. В аквариуме уже почти не осталось места, а маленькими мыльцами и шампунями никто и не собирался пользоваться (Адик мыл голову только специальным средством против облысения). Но рачительный хозяин всё равно увозил с собой всю мелочёвку и очень радовался, когда в номерах отеля для постояльцев полагались одноразовые тапочки, которые тоже годами копились в его доме на антресолях, в нераспакованных целлофановых пакетах. Однако и тут Яночка придумала оправдание для любимого: "А что? Всё в дом! Не то, что одногодки охламоны-бессребреники, все готовы по ветру пустить. А у Адика и домик, как игрушечка, и автомобиль, и клумбочки, и в доме - всё к делу!".
Адик, надеясь на кратковременный и ни к чему не обязывающий роман с русской барышней, влип в отношения, словно комар в смолу, которая уже затвердела и стала превращаться в янтарь. Миленькая девушка с кукольным личиком и звонким детским смехом, поначалу показалась ему лёгкой добычей. Но время шло. Невидимые нити, привязавшие его матёрого, прожившего трудную жизнь "мэтра экономики и финансов", превращались в путы, в верёвки, в канаты. А Яночка не торопилась с ответом, её как будто всё устраивало. Это молоденькая особа крутила им как хотела. Особенно злили Адика непомерные траты на поездки, которых он мог избежать, если бы они жили вместе в его чудном уютном доме.
Аня знала о сомнениях и страхах доверенной подруги, недаром они дружили с дошкольного возраста. Яночка действительно стояла перед непростым для неё выбором: оставить дружную семью, медицинскую династию, хоть и трудную, но всё равно любимую работу и стать домохозяйкой в чужой стране с непомерно бережливым супругом.
Тем временем пока Аня размышляла над перипетиями подружкиной жизни, они подошли к ничем не примечательному подъезду. С этого самого момента удивление не оставляло Аню. Во-первых, оказывается, заходить нужно было даже не в подъезд, а в подвал. На облезлой стене сияла вызывающе яркая вывеска тренажёрного зала, на которой были изображены брутальный качок и сексапильная красотка с увесистой гантелей в руке.
Действительно, спустившись по узкой лестнице, круто уходящей вниз, девушки оказались среди тренажёров и спортивных снарядов. В полутёмных залах со спёртым воздухом не было окон и кондиционеров, кое-где по углам бряцали железом одинокие угрюмые люди, могло показаться, что это некое убежище подпольных физкультурников.
Они прошли первый, второй, третий отсек спортивного бункера, а он всё не заканчивался. Если бы Ане тогда сказали, что это только начало пути, она ни за что бы не поверила. После десяти минут быстрой ходьбы они миновали и душевые кабинки и густые испарения подземной сауны. Затем начались обыкновенные подвальные коридоры с мышиным запахом, начинённые большими и маленькими трубами неведомых коммуникаций. По Аниным предположениям, они прошли расстояние, как минимум, равное десятку таких хрущёвок и, судя по направлению движения, находились уже где-то под центральной площадью города и над ними шло интенсивное дорожное движение. Наконец, она не выдержала:
- Слушай, я вообще-то не собиралась так глубоко погружаться в андеграунд! Твой знакомец подрабатывает в царстве Аида?
- Ш-шш, уже пришли, - неожиданно тихо и сдавлено прошипела девушка.
И действительно, отворив очередную дверь, путешественницы оказались в небольшом холле, который по интерьеру вполне можно было бы принять за платную поликлинику, если бы не полное отсутствие окон. За стойкой "регистратуры" им приветливо улыбалась симпатичная девушка:
- Все уже собрались, ждём только вас, Яна. А почему вас двое?
- Это моя близкая подруга... просто поддержать пришла...
- Хорошо, тогда напоминаю, по правилам магистра Марэя, вся группа пациентов, записанных на сегодня, находится в зале ожидания. Пациенты могут говорить только шёпотом и не выясняют очерёдности. Магистр Марэй в нужное время сам выйдет в зал и пригласит на приём того пациента, кого посчитает нужным. Максимальное время, которое вы можете провести в зале ожидания - три часа, затем работа магистра на сегодня будет завершена. Даже если вас не вызовут вообще, знайте, магистр Марэй работает с вами и ваша проблема разрешится в кратчайшие сроки.
- А, если нет? - Аня с вызовом взглянула в округлившиеся глаза девушки, - Если вот, например, не разрешится? Тогда что?
- Таких случаев ещё не было, - парировала регистраторша со спокойной убеждённостью в голосе, - проходите.