Святой схватил со стола газету и, сложив ее так, чтобы была видна фотография, показал Патриции.
И хотя освещение в тот момент, когда они столкнулись с этим человеком, было скверным, его нельзя было спутать ни с кем другим – это отвратительное, грубое, кошмарно неподвижное, словно рубленное из камня лицо языческого идола поражало.
– Это был Мариус...
Роджер Конвей вскочил с кресла:
– Святой, верю, что тебе это не пригрезилось прошлой ночью...
– Это правда!
– И у всех нас неожиданно не произошло размягчения мозгов от твоих легковесных и вопиющих предположений...
– Видит Бог, ни в чем в своей жизни я не был так уверен.
– Тогда...
Святой кивнул.
– Мы хотим добиться справедливости, – сказал он. – Что же для этого нужно сделать?
Конвей не ответил, и Святой, повернувшись, встретился с задумчивым взглядом Кента. Тут он понял: оба друга ожидали его окончательного решения.
Никогда они не видели Святого таким суровым.
– Это изобретение должно быть уничтожено, – сказал Саймон Темплер. – И мозг, создавший его, тоже должен перестать существовать. Таково мое решение.
Как Саймон Темплер вернулся в Эшер и решил снова посетить таинственное место
Это было двадцать четвертого июня – примерно через три недели после ответа Святого на предложение о полном помиловании.
Двадцать пятого числа ни в одной из утренних газет не появилось даже строчки о событиях, сведениями о которых были полны вчерашние вечерние газеты. С этого момента пресса не напечатала больше ни слова о непрошеных гостях на демонстрации изобретения профессора Варгана. Лишь мельком упоминалось специальное заседание кабинета правительства, последовавшее за этим.
Святой, проведший день и ночь в размышлениях, увидел в этой неожиданной сдержанности могучую руку официальной цензуры, а Барни Мэлоун, к которому он обратился, был так немногословен, что Святой утвердился в самых скверных предчувствиях.
Ему казалось: в атмосфере летнего лондонского сезона расползалось странное напряжение. Он знал, что это ощущение чисто субъективно, но не мог от него отмахнуться. Вчера он шел по улицам города беззаботно и весело, наслаждаясь свежим воздухом и предвкушением летних дней, среди счастливых и оживленных людей; сегодня же небо заволокли тяжелые тучи, приближалась страшная гроза и люди были испуганными и как бы крались.
– Ты должен поехать в Эшер, – сказал он Роджеру Конвею. – Денек, проведенный вдали от твоего любимого бара пойдет тебе только на пользу.
Они отправились в машине, взятой напрокат, и увидели кое-какие скверные предзнаменования.
Позавтракав в ресторанчике «Медведь», они пошли пешком к Портсмут-роуд, изображая любителей утренних прогулок. В начале аллеи, ведущей к дому профессора Варгана, стояли двое мужчин, которые оборвали разговор, когда Конвей и Святой, свернув с шоссе, прошли за деревьями мимо них. Третий мужчина слонялся около калитки, покуривая трубку.