— Знал.
Мы допили кофе, и я проводил ее до дверей, но так и не поцеловал. Для этого я и закурил трубку.
В тот день я убил сорокатрехфутовую змею — она, видимо, решила, что блестящий прибор у меня в руке выглядит страшно аппетитно, впрочем, как и сама левая рука и остальное, что к ней прикреплено. Я всадил в змею три «занозы» из самострела, и она скончалась в судорогах, изломав несколько подопытных саженцев.
После этого инцидента роботы продолжали заниматься своим делом, и только к концу дня я измерил трофей. Роботы — замечательные работники: они не суют нос не в свое дело и не болтают глупостей.
Этой ночью я настроил радио, но на всех диапазонах говорили только о железе. Выключив приемник и закурив трубку, я подумал, что, если бы она сказала «да», я бы женился.
Следующая неделя принесла новость: надеясь ускорить эвакуацию, Сэндоу направил к нам все свои ближние торговые корабли и послал за дальними. Я предвидел это — радио только подтвердило мои догадки. Я мог бы предсказать, что о Сэндоу будут говорить то же, что и всегда: человек, который жил так долго, что теперь боится собственной тени. Один из богатейших людей в галактике, параноик, живущий отшельником на планете-крепости, принадлежащей ему одному, выбирающийся во внешний мир только инкогнито — богатый, могущественный и… трусливый. Дьявольски талантливый. Подобно богам, способный создавать и переделывать миры, населять их теми, кто придется ему по душе. Единственная особа, удостоившаяся его любви, — госпожа Жизнь Фрэнсиса Сэндоу. По количеству прожитых лет, как свидетельствует статистика, он должен был умереть давным-давно, но он лишь сжигает благовония пред алтарем статистики и смеется. Мне кажется, что даже слухи о долголетии Сэндоу состарились. «Как жаль, — любят повторять сплетники, — когда-то он был человеком».
Вот и все, что болтают, если в разговоре вдруг всплывет его имя.
Эвакуация проводилась планомерно. Скорость и масштабы ее впечатляли. К концу второй недели население Скорби исчислялось четвертью миллиона. На исходе третьей недели, когда прибыли космические лайнеры, осталось сто пятьдесят тысяч. Затем появился еще один флот, а некоторые корабли вернулись за второй партией. К середине четвертой недели насчитывалось семьдесят пять тысяч, а на исходе ее вряд ли оставался кто-нибудь кроме меня. Машины застыли на улицах, инструмент лежал там, где был брошен. Оставшиеся без присмотра заводы гудели и грохотали. Дверьми магазинов играл ветер, прилавки и полки ломились от никому не нужного товара. Дома стояли покинутые, на столах гнили остатки еды. Все храмы закрыли, а реликвии вывезли. Местная фауна не давала покоя, и каждый день мне приходилось в кого-то стрелять. Корабль за кораблем вспарывали облака и исчезали в небе, чтобы доставить возбужденные толпы людей к огромным межзвездным лайнерам на орбите. День и ночь я с роботами занимался образцами урожая, анализировал данные, пил кофе и «скармливал» компьютеру сведения, ожидая, что тот вот-вот выдаст мне результат. Но напрасно. Всегда выяснялось, что необходимы еще какие-то крохи информации.
Время истекало. Не исключено, что я сошел с ума. Но подойти так близко к открытию и увидеть, как все разлетится в пух и прах? Понадобятся годы, чтобы сделать копию этой долины, если это вообще возможно. Долина была в некотором смысле уродом, мутантом, возникшим в результате сжатия миллионов лет эволюции в десятилетие, причем с помощью науки, которой я не знал. Оставалось работать и ждать.
Раздался звонок в дверь.
На сей раз дождя не было, напротив, облачный покров редел, и вот-вот должно было показаться небо — впервые за последние несколько месяцев. Но она ворвалась ко мне так стремительно, как будто за ее спиной бушевала ужасная буря.
— Ты должен уехать! — закричала она. — Срочно! В любую секунду это может…
Я дал ей пощечину.
Она закрыла лицо руками и некоторое время стояла, дрожа всем телом.
— Хорошо, — сказала она. — У меня истерика. Но все, что я говорила, правда.
— Я прекрасно все понял еще в первый раз. Почему ты до сих пор здесь?
— Неужели, черт тебя дери, ты не понимаешь?
— Нет, объясни мне, — сказал я и сделал вид, что слушаю ее с интересом.
— Из-за тебя. Уезжай! Немедленно уезжай!
— Я чересчур близок к открытию, чтобы все бросить, — ответил я. — Скорее всего, сегодня или завтра.
— Ты предлагал мне выйти за тебя замуж, — сказала она, — я согласна, только немедленно собирайся и уезжай.
— Неделю назад я бы, может быть, согласился, но сейчас — увы…