Женское дело… Ее тень падала из окна на улицу, настолько узкую, что силуэт головы виднелся на осыпающейся оштукатуренной стене дома старой мадам Сумах. Руки бесконечно вытягивались, словно плавящиеся пластмассовые части компьютеров, которые они сжигали на помойке, чтобы добыть из них медь. Мина закрыла глаза, чувствуя, как сумки в руках тяжелеют, превращаются в груз двух мужчин в ее семье, тянущий ее вниз.
— Ну хорошо. Дай сюда лампу. Мне все равно нужно выйти в туалет.
Она огляделась в поисках, куда бы поставить сумки, и тут в дальнем уголке ее мозга несмело блеснула идея. Она поставила одну сумку на пол, освобождая руку для лампы, но вторую, где лежала говорящая машинка, прижала к телу.
Туалет был занят, и, дожидаясь своей очереди возле рваного голубого одеяла, которое они использовали в качестве занавески, Мина пыталась раздуть в пламя искорку мелькнувшей у нее мысли. Рафаэль сейчас проживал тот продолжительный период, который дозволяется мужчине, прежде чем он волей-неволей станет взрослым. Женщинам приходится с ним нянчиться, он получает лучшие куски. Затем в один прекрасный день взойдет солнце — и он станет солдатом, попрошайкой, начнет нюхать клей или околачиваться на перекрестках; он превратится в источник опасности или досадную помеху.
Дождавшись своей очереди, Мина уселась и вытащила электронного зверька из сумки. Она провела пальцами по его шерсти, вглядываясь при свете лампы, но, похоже, у него не было никакого выключателя.
— Проснись, — наудачу шепнула она и тут же укорила себя за глупость, осознав, что сказала это на сусу. — Reveille-toi.
Глаза игрушки не были закрыты, но тут они вдруг ожили и задвигались.
— Привет еще раз, — громко произнес зверек. — Где мы, в школе?
— В школе? Нет, это туалет возле моего дома. Ты не мог бы говорить помедленнее и немного потише, пожалуйста?
— А, ты вернулась домой на ланч? — Игрушка заговорила тише, но не так, как если бы понизила голос, а словно он вдруг зазвучал откуда-то издалека. — Однако уже второй час. У тебя будут большие неприятности. Тебе лучше поспешить обратно в школу, и как можно скорее. Меня можешь оставить дома — приносить меня в школу запрещено правилами.
— Месье, вы ошибаетесь. В Калифорнии, может быть, действительно уже за полдень, но тут другой часовой пояс. И я все равно не хожу в школу.
— Ты должна ходить в школу, — обвиняюще произнесла машина. — Ты ведь еще не взрослая. Я умею различать такие вещи. — Ей показалось или зверюшка действительно недовольно поджала губы? Право же, ничего милее и представить невозможно! — Тебе ведь около пятнадцати, верно?
— Мне шестнадцать. Но здесь все не так, как в Калифорнии. У нас не все богачи. У моей семьи нет денег, чтобы платить за школу, а если бы они и были, то учиться послали бы брата, а не меня.
— А-а, понимаю. — Существо очаровательно склонило пурпурную головку. — Но тем не менее ты должна ходить в школу. Когда я вернусь в Калифорнию, то уже не смогу тебе напомнить, но ты все равно не вправе забывать об этом.
— Bon, мы еще поговорим на эту тему. У меня нет денег, чтобы отправить тебя обратно в Америку, так что, скорее всего, ты пробудешь здесь довольно долго…
— Петопия возместит тебе все расходы по пересылке… в разумных пределах.
— Петопия? А что это?
— Это мир, который создали Джейбимэллорм и Тайборхора, — иностранные имена и фамилии слились для девушки воедино, — в гараже у Джейби, когда они в огромных количествах поедали кимчи и пиццу с колбасой. Это простенькая игра с низким разрешением; в ней ты играешь за своего петопийца. Своего собственного симпатичного петопийца ты можешь приобрести в… прошу прощения, я не ловлю здесь беспроводного сигнала и поэтому не могу сообщить, в каких местных магазинах продаются петопийцы.
Мина не знала, что такое кимчи, или пицца с колбасой, или низкое разрешение, но общий смысл уловила.
— Так ты петопиец?
— Совершенно верно. Меня зовут Джелли. — Назвав свое имя, существо внезапно переключилось на американский акцент.
— Значит, мне не нужен магазин — у меня ведь уже есть свой петопиец.