— Мама.
Девочка пугается: — Да, верно…
— Знаешь что? Я буду подслушивать, а ты останешься в коридоре и подашь мне знак, если кто-нибудь придет. Так нас не поймают.
Младшая хмурится: — Но ты же мне ничего не расскажешь!
— Расскажу!
— Все расскажешь? Все-все?
— Все расскажу, честное слово. А ты кашляй, если услышишь, что кто-нибудь идет.
Обе ждут в коридоре. У них колотится сердце. Что-то будет? Они дрожат и жмутся друг к другу.
Шаги. Девочки убегают, прячутся в темный угол. Так и есть: это Отто. Он берется за ручку, дверь за ним закрывается. Старшая бросается к двери, прикладывает ухо, прислушивается, затаив дыхание. Младшая с завистью смотрит на сестру. Любопытство мучит ее, она покидает свой пост, подкрадывается к сестре, но та сердито отталкивает ее. Она возвращается на свое место. Проходят две-три минуты, которые кажутся ей вечностью. Ее гложет нетерпение, она приплясывает, как на горячих угольях, она готова расплакаться от волнения и злости, что сестра все слышит, а она ничего. Но вот в конце коридора хлопает дверь. Девочка громко кашляет. Обе опрометью кидаются в свою комнату. Там они стоят с минуту, тяжело дыша, с бьющимся сердцем.
Потом младшая торопит сестру: — Ну, скорей… рассказывай!
Старшая стоит в раздумье. Наконец, говорит с недоумением, словно отвечая не сестре, а себе самой: — Ничего не понимаю.
— Что?
— Это так чуднó.
— Что?.. Что?.. — задыхаясь спрашивает младшая. Старшая пытается объяснить, сестренка крепко прижалась к ней, чтобы не упустить ни одного слова.
— Это так чуднó… совсем не так, как я думала. Он вошел в комнату и, должно быть, хотел ее обнять или поцеловать, потому что она сказала: «Оставь, мне нужно поговорить с тобой серьезно». Мне ничего не было видно, ключ торчал изнутри, но я все слышала. «В чем дело?» — спросил Отто, но совсем по-другому, чем всегда. Он ведь всегда говорит громко и нахально, а тут вдруг оробел — я сразу поняла, что он чего-то боится. И она, наверно, заметила, что он притворяется, она сказала тихо-тихо: «Ты же знаешь». — «Нет, — говорит он, — я ничего не знаю». — «Вот как? — сказала она, а сама чуть не плачет. — Отчего же ты вдруг переменился ко мне? Вот уже неделя, как ты не говоришь со мною ни слова, убегаешь от меня, не ходишь гулять с детьми, не бываешь в парке. Неужели я сразу стала тебе чужой? О, ты прекрасно знаешь, почему ты стал так холоден». Он помолчал, а потом говорит: «У меня скоро экзамены, я должен много заниматься, и у меня ни для чего другого нет времени. Теперь я не могу иначе». Она заплакала и сказала ему сквозь слезы, но так нежно и ласково: «Отто, зачем ты лжешь? Скажи правду, неужели я этого не заслужила? Я ведь ничего от тебя не требую, но все-таки должны же мы хоть поговорить об этом. Ты же знаешь, что я хочу тебе сказать, по глазам вижу». — «Что же?» — пробормотал он совсем, совсем тихо. И тут она сказала…
Девочка начинает вдруг дрожать от волнения и не может выговорить ни слова. Младшая еще крепче прижимается к ней: — Что же… что?
— И тут она сказала: «Ведь у меня ребенок от тебя».
Младшая вся вскидывается: — Ребенок? Ребенок? Этого быть не может!
— Она так сказала.
— Тебе послышалось.
— Нет! Нет! Он тоже, вот как ты, крикнул: «Ребенок?» Она все молчала, а потом говорит: «Что теперь будет?» Ну, и тут…
— Что?