— Пап, а что по телику?
— Ну вот! С утра тебе телик. Дай поесть спокойно.
— Кончай, мам, с утра заводиться. А яйца крутые, всмятку?
— Всмятку сейчас нельзя. По телевизору передавали, сальмонелёз. Двадцать минут варить надо.
— Какой там еще самолёз. А я люблю всмятку. А еще лучше сырые. Быстрее выпьешь.
— Нельзя.
— Да что будет?
— Заболеешь. Живот... Температура. Болезнь такая.
— Ну, ладно, мам. А знаешь, скоро дома разрешат иметь счетчики радиоактивности, начнут продавать индикаторы для поиска нитратов...
Тут я опять вступил в дискуссию. Или мирную (пока мирную) семейную перебранку.
— Ну хоть это приобщит тебя, может быть, к науке...
— И стану я эдаким евреем-талмудистом, в очках и сутулым.
— Во! Видишь, Лен: книги читает. Доказал этим банальным постулатом. Эрудит ты наш.
— Эрудит! На лабуду он эрудит. Да сел бы лучше сейчас, сегодня, да учебники хотя бы почитал.
— Мама!..
— Ну, что мама! Заниматься-то надо.
— Сегодня воскресенье.
— Ты из каждого дня норовишь воскресенье сделать.
Я почувствовал мрак, надвигающийся на наш безоблачный выходной:
— Давайте поедим сначала. А потом разносторонние дискуссии. И даже на дисциплинарные темы.
Но на Лену напал педагогический зуд:
— Ну, смотри, Борь! Сколько я его ни учу, что с острого конца разбивать яйцо удобнее и элегантнее, он...