Все обернулись на голос шефа — Кальвина Вашингтона — устрашающих размеров афроамериканца ростом шесть футов семь дюймов и весом не меньше двухсот пятидесяти фунтов. Поступив на медицинский факультет, Кальвин явно упустил свой шанс попасть в национальную футбольную лигу.
— Что за чертовщиной вы тут занимаетесь? — полушутя продолжил начальник. — Люди, вы что, вообразили, что сейчас рождественские каникулы?
— Мы просто объединили усилия, — ответила Лори. — Здесь неизвестная инфекция, обусловленная очень агрессивным микроорганизмом.
— Я уже слышал об этом, — произнес Кальвин. — Мне звонили из администрации Манхэттенского госпиталя. Они очень обеспокоены, и я их понимаю. И каков ваш вердикт?
— Об этом пока рано говорить, — ответил за всех Джек, — но патологии тут масса.
Джек вкратце повторил для Кальвина историю заболевания и рассказал об изменениях кожи. Затем он снова вернулся к шейным лимфоузлам.
— Некоторые узлы некротизированы, — заметил Кальвин.
— Точно, — согласился Джек, — на самом деле некротизированы почти все. Болезнь стремительно распространилась по лимфатическим путям от гортани и трахео-бронхиального дерева.
— Стало быть, инфекция воздушно-капельная, — уточнил Кальвин.
— Об этом мне самому следовало бы подумать в первую очередь, — признал Джек. Он раскрыл легкие вдоль сделанных разрезов.
— Как вы видите, здесь имеется лобарная пневмония — вот опеченение, но есть и очаги некроза, и мне кажется, что в них начинается образование полостей. Проживи пациент несколько дольше, в его легких сформировались бы абсцессы.
Кальвин присвистнул.
— И все это на фоне введения огромных доз антибиотиков внутривенно.
— Да, это настораживает, — согласился Джек, осторожно уложив легкие обратно в чан. Степлтону очень не хотелось распространять по залу неизвестную, но очень опасную инфекцию.
Следующим органом была печень.
— Тот же самый процесс, — произнес Джек, проведя пальцем по поверхности разреза, где были видны признаки формирования абсцесса, — хотя и не столь распространенный, как в легких.
Убрав печень, Джек извлек из чана селезенку — опять то же самое: весь орган был поражен некрозом.
— Картина обрисована достаточно, — сказал Джек, убирая вслед за печенью и селезенку. — Подождем, что покажет микроскопия, но мне кажется, окончательный ответ даст лаборатория.
— Каковы ваши соображения? — спросил Кальвин. Джек коротко рассмеялся.
— Соображениям еще только предстоит появиться на свет. Нет ничего патогномоничного. Можно, конечно, погадать, основываясь на молниеносности процесса.
— Ну, вундеркинд, каков все-таки дифференциальный диагноз? Смелее!
— М-м-м, — замялся Джек, — вы ставите меня в трудное положение. Ну ладно, я скажу вам, что пришло мне в голову. Во-первых, я не думаю, что это псевдомонас, как решили в госпитале. Уж очень агрессивной оказалась инфекция. Это может быть что-то атипичное, вроде стрептококка А или стафилококка, вызвавшего септический шок. Но я склонен сомневаться и в этом, так как при окраске по Граму выявлены бациллы. Так что скорее всего это либо туляремия, либо чума.
— Ого! — воскликнул Кальвин. — Вы начали с экзотики у больного с госпитальной инфекцией. Вы не знаете пословицу: когда слышишь топот копыт, подумай сначала о лошадях, а уж потом о зебрах.
— Я сказал вам о том, что пришло мне в голову. Просто стараюсь не зацикливаться. Это же дифференциальный диагноз.