— Нет-нет, я сам! Я умею раздеваться. Я в своем мире — вообще самый главный по раздеванию. Я научился раздеваться раньше, чем ходить, и это один из множества талантов, которыми я горжусь!
Она замерла. Кажется, удивилась. Я перевел дух.
— Странный ты, — заключила Талли.
В общении с красивыми девушками у меня есть два режима: угрюмое молчание и словесный понос. Одно в другое переходит безо всякого предупреждения, внезапно.
— Если ты хотя бы отвернешься, я тут же, я — мигом, — заверил я свою надсмотрщицу.
Фыркнув, она величественно отвернулась. А я начал отдирать от тела прижарившуюся одежду. Эротические мысли как-то сами собой сошли на нет.
— Это место, — говорила тем временем Талли, — выстроил мой дядя, когда изучил магию Земли. Он здесь жил в эпоху Процветания, со своей семьей. Но во время Великой Битвы его семья погибла, а он поклялся отомстить. Теперь это место секретно, сюда нет пути для тех, кого не ждут. Дядя живет наверху, при академии. Он проректор.
Рубашку я отодрал, скомкал и бросил на пол. Осмотрел руки, грудь, живот. Мистика, да и только. Несколько покраснений — скорее от того, что синтетическая ткань прилипла к коже. На мне не было ни единого ожога!
Когда я снимал джинсы, из кармана вывалился смартфон. Я поднял его и осмотрел. Он вздулся и покоробился еще больше, чем прежде, но экран был цел. Может, еще и заработает… Я благоразумно припрятал его в стопку свежей одежды и, решительно выдохнув, избавился от трусов. Тут же скользнул в воду, которая сперва показалась мне кипятком, но тут же обжигающие прикосновения переплетающихся течений стали ласкающими, и я обнаружил, что расслабляюсь. Растекаюсь по бортику ванны, как медуза, выброшенная на берег. Вода непрестанно текла, видимо, поступая из какого-то отверстия в камне и уходя в другое, такое же.
Рядом послышался всплеск. Я повернул голову, и расслабления как не бывало. Кровь прилила к лицу и не только к лицу. Талли лежала в соседней ванне, а её платье валялось сзади, на скамье.
Она, похоже, успела с головой окунуться, потому что ее волосы были мокрыми и блестели. Капли воды покрывали лицо, расслабленное и умиротворенное. Глаза ее были закрыты, и я получил возможность полюбоваться. Любоваться было особо нечем — я со своего места видел только голову и обнаженные руки, лежащие на бортах. Но всё остальное достраивало воображение, а на него я никогда не жаловался. Ему только повод дай.
— Надеюсь, теперь я буду сюда частенько заходить, — простонала Талли. — Душевые в академии — это гнусная пародия.
Когда она открыла глаза, я отвернулся. Девчонка, конечно, без комплексов, но кто её знает… И потом, мои-то комплексы никто не отменял.
— Дядя потом тебе всё расскажет более подробно. Меня он просил глубоко не вдаваться. Но я всё-таки попытаюсь объяснить, почему мы призвали именно тебя. Поиск в другом мире производится почти вслепую. Нам были нужны двое: жертва и избранный. Без жертвы Огонь не смог бы вернуться, у него не хватило бы сил. Избранный должен был быть подходящего возраста и с подходящей душой. Слабой, изнеженной, боязливой душой, которая не будет сильно сопротивляться силе Огня.
Кровь потихоньку начала отливать от сокрытой под водой части меня. Слабый, изнеженный, боязливый… Так меня впервые «обласкали». Обзывали-то и покруче, но Талли не обзывала, она просто говорила, как есть, и от этого моей изнеженной душе сделалось больно и печально.
Если бы я мог, я бы уже тогда задумался о том, почему меня так мало тревожит слово «жертва». Мне ведь, по сути, только что объяснили, что мою сестру — хладнокровно убили! Но мысли цеплялись за что угодно, только не за этот ужасный факт. Лишь спустя несколько дней я понял, что со мной происходит, и начал бороться, а пока… Я говорил с убийцей своей сестры, но видел в ней лишь красивую девушку.
— Пока что ты подобен искорке, упавшей на хворост, — говорила Талли. — Наша задача — раздуть из тебя костер и потом превратить его в пожар. Пожар, который пожрет всю твою слабость и обратит её в силу. Всё! Остальное тебе расскажет дядя, у меня это как-то не очень мягко получается.
Я, что называется, «обтекал». Конечно, пока не поговорю с почтенным Мелаиримом, выводы делать рано. Но… Она разве не сказала только что, что я со временем должен буду умереть? Сгореть? Опять!
Текущая сила Огня: 1. Пиковая сила Огня — 3.
Я сморгнул огненные буквы и повернулся к Талли.
— А что если я не хочу, чтобы меня превращали в пожар?
— Вряд ли ты что-то сможешь этому противопоставить, — сказала Талли. — Как я уже говорила, мы выбрали кандидата, который не сможет сопротивляться. Огонь — это не только языки пламени, которые ты видишь. Огонь горит внутри тебя, это твои страсти и фантазии, это то, что пожирает тебя. Как ты будешь этому противостоять?
— Да запросто! — выпалил я.
Талли усмехнулась и потянулась назад, частично приподнявшись над водой. У меня заколотилось сердце. Взяв со скамейки мочалку и мыло, Талли опустила их в ванну, потом принялась демонстративно тереть друг о друга.
— Сейчас посмотрим, не ошиблись ли мы в выборе, — промурлыкала она.
Я, позабыв дышать, смотрел, как Талли моется, ласкающими движениями ведет мочалкой по рукам, по бокам, по груди. Она привстала, но повернулась так, что я видел лишь ее обнаженную спину. Однако воображению, как я уже говорил, хватало и крохотного щелчка, не говоря о таком могучем пенделе.
Текущая сила Огня: 1.3. Пиковая сила Огня — 10.
Да что ж такое! Я попытался отвернуться, но какая-то сила, куда более могущественная, чем я, заставила меня смотреть.
— Однажды, если другого пути не будет, ты сможешь мной обладать, — подлила масла в Огонь Талли. — Но мы будем надеяться, что до этого не дойдет. Такому хиляку хватит и посмотреть, а может, и того больше не понадобится.
Пиковая сила Огня — 15.
Огонь во мне и вправду полыхал нешуточный. И казалось так легко ему поддаться, так просто…
Я задержал дыхание и погрузился в воду с головой. Лучше бы, конечно, холодный душ. Надо будет потом сбегать в академию, по рекомендации Талли, но пока хорошо и так. Я выпустил воздух, но не выныривал, пока не погасли огненные буквы. В глазах начало темнеть, и вдруг я увидел лицо Насти, лицо своей сестренки. Единственного, возможно, существа противоположного пола, которое я любил чистой и искренней любовью. В этот миг мне сделалось так хорошо и спокойно, что я улыбнулся. И попытался вдохнуть…
— Придурок! — услышал я вопль Талли и закашлялся, отплевывая воду.
Она вытащила меня из ванны, бросила на пол лицом вниз.
— Мне что, с тобой в одной ванне сидеть, чтобы не захлебнулся?
Вот блин! А ведь Талли предупреждала, что я могу утонуть в ванне. Надо было показать себя таким идиотом! Но стыда почему-то не было. Напротив, меня разобрал смех.
— А было бы неплохо, — прохрипел я, поднимаясь. — Может, я потёр бы тебе спинку.
Талли непонятно когда успела вытереться и теперь стояла передо мной в халате, уперев руки в бока. Услышав мои слова, она презрительно фыркнула:
— Даже не старайся. Тебе не взять эту силу в оборот. Одевайся и пошли завтракать.
Глава 5
Завтракали в помещении, как две капли воды похожем на все остальные. Каменный зал, факелы на стенах. Круглый каменный стол и каменные стулья. Даже не знаю, кем надо быть, чтобы считать это место домом и любить его. Наверное, кем-то вроде Талли. Она опять была в своем платье. После того, что я пережил в купальне, её высокая грудь, обтянутая черной материей, меня не особенно распаляла. К тому же проснулся аппетит.
Стол был накрыт по-царски. Семья наша не бедствовала — по крайней мере, до тех пор, пока сгорела квартира — но такое изобилие я видел впервые. Посередине лежал запеченный поросенок, его окружали блюда с птицей. Курицы я не увидел, всё это были, кажется, какие-то дикие птицы, может, фазаны — кто их разберет. От вазочек с разноцветными пестрыми салатами, соусами, красной и черной икрой рябило в глазах. В закрытой посуде томилось рагу и разнообразные супы.