Талли мне прислуживать явно не собиралась. Она села напротив, бросила себе на тарелку немного салата и принялась мрачно жевать. Фигуру блюдет, не иначе. Я наложил себе в тарелку понемногу из разных блюд и приступил к еде.
Сперва мне показалось, что еда вовсе безвкусная, но это ощущение быстро прошло. Просто мне, возможно, впервые в жизни, досталась пища, не содержащая никаких «Е» и глутаматов натрия. Овощи и мясо из мира, в котором воздух свеж, а вода — чиста.
— Не думай, что тебя так каждый день будут потчевать, — одернула меня Талли, видимо, раздраженная блаженным выражением моей физиономии. — Считай это торжественным обедом в честь прибытия. Мы, как-никак, перед тобой виноваты и… В общем, считай, что мы так извиняемся.
— Завтраком, — уточнил я.
— Что?
— Торжественным завтраком.
Талли бросила на меня уничижительный взгляд и, подвинув к себе кубок, налила в него из кувшина что-то красное. Вино?
Я пошарил глазами по столу и обнаружил неподалеку такой же кувшин. Налил себе, пригубил — точно, вино. Раньше я не слишком-то увлекался спиртными напитками. Не было друзей, чтобы хлебать самогон за гаражами, а дома алкоголь появлялся лишь по праздникам. Но сейчас, попробовав этого терпкого, ароматного напитка, я понял, что придется себя ограничивать. Казалось, чем больше пьешь, тем больше хочется.
Пиковая сила Огня — 15.1
Алкоголь, красивые девушки… Чем еще меня здесь будут «разжигать»? Карточные игры? Дикие танцы? Сафари? Чтобы сохранить душу, я, выходит, должен противостоять любым искушениям. Очень свежая задумка, почти ничего из родного мира, блин, не напоминает.
— А воды нет? — спросил я.
— Есть, конечно, — сказала Талли. — Но их цитадель на Востоке, далеко отсюда.
— Ты о чем? — озадачился я.
— О клане Воды, конечно. А… А! Ты имеешь в виду… Прости. — Она прикрыла рот ладошкой и хихикнула, видимо, смутившись. — Возьми другой кувшин, справа.
В этот миг я почувствовал к ней какую-то чисто человеческую симпатию, не зависящую ни от красивого лица, ни от безукоризненного тела. Однако миг этот быстро прошел. Талли потеряла ко мне интерес и стала прежней высокомерной стервой.
Я разбавил вино водой и налег на еду. Силы мне понадобятся, что бы там дальше со мной ни делали.
Новая одежда ощущалась непривычно. Она состояла из мягких серых штанов и такого же серого не пойми чего. Я назвал это про себя «камзолом» и, раз уж это слово получилось произнести хотя бы мысленно, значит, камзолы в этом мире как минимум существовали. Хотя кто знает, как там переписывалась лингвистическая база. Может, я просто воспринимаю какое-то другое слово так же, как… Впрочем, от размышлений о словах быстро начинала болеть голова, и я оставил это. Одежда как одежда, Огонь с ней, в самом деле. Прикрывает, что надо, от холода защищает, чего с неё еще требовать.
— Мы ведь под землей? — спросил я, утолив первый голод. — Я не видел окон.
Талли, как птичка, продолжала поклевывать свой салатик. В ответ она кивнула:
— Молодец, соображаешь. Да, жилище дяди находится глубоко под землей. Но Огонь заточен еще глубже. Так глубоко, что нам туда не пробраться.
В голове у меня уже начало что-то складываться, но многого я еще не понимал. Мне требовалось множество ответов.
— Огонь во мне, или глубоко под землей?
— И там, и там.
— И как это возможно?
Талли вместо ответа повела рукой, показывая на стены. Я посмотрел туда. Там горели факелы.
— Где огонь? — спросила Талли.
— На факелах.
— На каком из них?
— Ну… — Я задумался. — Ладно. Кажется, я немного понимаю, но…
— Дождись вечера, дядя с тобой поговорит, и ты всё поймешь.
— Но…
— Ты, кстати, так и не назвал своего имени. Как тебя зовут?
С именем вышла закавыка. Произнести его я худо-бедно мог, хотя в голове то и дело вспыхивала боль, застилающая мир белым светом. Но вот повторить его у Талли не получалось от слова «совсем».
— Как-как? — морщилась она. — Диамитирай?
— Нет, — стонал я и предпринимал еще одну попытку.
— Митридар?
— Нет!!!
Наконец, Талли махнула рукой и подвела итог нашим страданиям:
— Ничего похожего на твое имя в нашем мире нет. Значит, придется взять новое. Будешь Мортегар. Сокращенно — Морт. Морти. Нравится?
Я всерьез задумался, мысленно повторяя слово. Оно мне не то чтобы нравилось, но от него хотя бы голова не болела, да и звучало вроде солидно. Ладно, какая разница, меня хоть горшком назовите, только в печку не ставьте опять. Я пожал плечами, принимая имя.
Когда я наелся и, потяжелевший, встал из-за стола, возникла неловкая пауза.
— И чем мы будем заниматься до возвращения почтенного Мелаирима? — спросил я.
Талли пожала плечами. Видимо, развлекательную программу она продумать не успела.
— Можно сходить в купальню, — выдала она свой максимум.
— Может, хватит на сегодня? — возмутился я. — Там, откуда я родом, с девушкой принято для начала хотя бы погулять, держась за руки.
— Я же просила не досаждать мне воспоминаниями! — прикрикнула Талли, но тут же просияла: — А идея хорошая. Давай с тобой прогуляемся в одно место. Это безопасно, но ты дяде не рассказывай. Хорошо?
О, значит, у нас появится совместная тайна? Мне нравится. Мне, собственно, и идея с купальней тоже очень понравилась, но если бы я не был в глубине души безнадежным романтиком, моя жизнь была бы куда проще.
***
Бесконечными коридорами мы прошли куда-то в самую глубь дома Мелаирима и оказались в помещении, похожем на музей. Здесь громоздились сундуки, обитые золотыми полосами, на столах стояли статуэтки, изображающие людей и зверей. Одни были золотыми, другие — серебряными, третьи — бронзовыми. Талли не дала мне задержаться и рассмотреть их. Факел несла она, и мне приходилось идти за ней.
Талли остановилась у одной из картин, что висели на стенах. Подняла факел повыше — видимо, приглашая меня полюбоваться. Я встал рядом с ней.
На картине был изображен прекрасный город. Изящные здания, будто соревнуясь друг с другом, стремились в небо. Постройки поменьше собирались в лабиринты. Все оттенки красного и желтого пестрили на старом холсте.
— Это — Ирмис, — сказала Талли с благоговейным придыханием. — Великий город клана Огня в годы его расцвета. Я видела его только на этой картине. Полюбуйся, Мортегар. Запомни его великолепие.
Я любовался и запоминал. Город и вправду был красив, но больше всего меня радовало то, что Талли прекратила выпендриваться и, кажется, стала настоящей. Она показывала мне что-то, имеющее для нее огромное значение. И даже если бы это была выгребная яма, я бы так же почтительно молчал.
— А теперь — идём.
Она сделала шаг в сторону и положила руку на глухую каменную стену. Закрыла глаза, что-то шепнула, морщась, будто называла имя неприятного ей человека, и на ее руке проступил круг с заключенным в нем символом. Символ напоминал две скалы, одна из которых наполовину скрывалась за другой.
— Что это? — спросил я.
— Печать клана Земли, — презрительно отозвалась Талли. — Руна Беркана. Мне пришлось её принять. — Тут она будто оправдывалась.
Вот, значит, какую печать спрашивал с меня тот монах. Ну вот и еще один кусочек головоломки становится на место. Маленький, но существенный.
По стене пробежала трещина, и вдруг как будто каменная дверь отворилась. Я услышал стон земли и камня, от этого звука мурашки по коже пробежали. Перед нами образовался коридор, переходящий в лестницу. Ступени вели вперед и вверх.
— Идём, — тихо сказала Талли и, коснувшись моей руки, шагнула внутрь.
Мы шли минут десять и не разговаривали всё это время. Чувствовалось, что Талли не в настроении болтать.
Наконец, впереди забрезжил свет. Вскоре я начал щуриться, потом и вовсе поднял руку, прикрывая глаза.
Мы вышли на узкую площадку, выступающую из скалы. Когда глаза привыкли к солнечному свету, я посмотрел вниз, потом — вверх. Похоже, мы поднялись из подземелья сквозь тело скалы. Стояли высоко, но еще выше поднимались над нами скалы.