В детстве бабушка Маргарет часто рассказывала, что когда-то давным-давно святой Николай Огнетворец гулял по крышам и уронил несколько золотых монет, а они случайно упали в носок, который сох над очагом бедного портного. А тот подарил их своим детям. Но монеты были непростые: одна всегда возвращалась к владельцу, вторая приносила удачу, третья даровала счастье, а четвертая отводила беду и смерть. Шли годы. Умер портной. И его дети. И дети его детей. А чудесные артефакты до сих пор гуляют по свету. Говорят, однажды дедушка получил в подарок такую монетку. С тех пор и разбогател… «Как знать, — поговаривала леди Маргарет, попыхивая трубкой, — может, малышка, в этот год и ты найдешь в своем носке одну из них».
Оливия любила долгие вечерние беседы с бабушкой. Ее истории. Воспоминания. Незлобные шутки.
Еще в Грин-холл приезжали кузины. В детстве они вместе учились, лето проводили на морском побережье, а теперь Эмилия почти все время жила в столице, помогая деду в управлении делами, Элиф брала уроки живописи и часто наведывалась в Паризию. Зато под Рождество можно было, как в детстве, днем наиграться в снежки, вдоволь покататься на санках и коньках, а после ужина запереться в чьей-нибудь спальне, пить чай с пряностями и воздушными пирожными, сплетничать до полуночи, делиться секретами, планами и мечтами. Эмилия всегда могла дать дельный совет, а Элиф посочувствовать и поддержать.
Иногда можно было пробраться в кабинет к дедушке. Усесться в огромное кресло у окна, поджав ноги. Слушать треск дров в камине. Читать книгу или украдкой наблюдать за суровым, строгим мужчиной. В Рождественские праздники лорд Элингтон никогда не сердился на нее, не грозился выдать замуж без приданого или отправить в пансион.
А тетушки! Такие веселые, шумные, очень похожие друг на друга. В детстве Оливия думала, что они близнецы. И мужья у них одинаковые. Чопорные, увлеченные скачками и биржевыми акциями. Смешные в своем стремлении показаться серьезными, важными людьми.
Рождество — это веселье, время шуток и розыгрышей. Иногда над старшими. Или слугами. Чаще всего над Эдом. Но несколько лет назад он исчез. Кухарка и дворецкий убеждали расстроенную Ливи, что мальчишка уехал в одну из столиц, либо в Англию, либо в Шотландию, вот разбогатеет и вернется к ней. Обязательно. Девушка же знала, что ей врут.
С появлением Флоренс многое изменилось, но самый главный праздник семья по-прежнему встречала вместе. Новая жена дедушки ей нравилась. Оливия заметила, что рядом с обворожительной женщиной дед расцветает. Плечи распрямляются, голос обретает задор, а глаза блестят юношеским блеском. Как она полагала, это веские доводы быть благодарной молодой леди Элингтон. Жаль, из-за того, что Ливи отправили получать образование в самый лучший пансион Шотландии, у них не получилось подружиться.
Вчера кузины шептались, что в Грин-холл еще приедет Ральф Додсон, один из надежнейших партнеров лорда Элингтона. Оливия удивилась, а Эмилия долго и подробно рассказывала про новые возможности торговли тканями.
А та записка, найденная в кабинете?
— Ливи, — Элиф легкомысленно накручивала светлый локон на палец, — наверное, дедушка решил подшутить. Усложнить нашу игру.
— Логично, — подтвердила Эмилия. — Мы с самого детства на Рождество ищем клад. Все поместье обыскали уже. Убийцу искать намного интереснее.
— А клада так и не нашли… — печально вздохнула блондинка.
А еще Оливия узнала, что преподаватель французского, которого нанял дед для Флоренс, тоже будет в Грин-холле. Кузины уже познакомились с ним и пришли к выводу, что Ливи он тоже очарует. С ее способностью во всех видеть только хорошее молодой француз ей понравится.
Утром девушки договорились пойти на озеро. Но идет снег. Оливию это не остановило бы, парк зимой прекрасен. А тишина просто невероятная! Глубокая, волшебная. Может, получится переубедить сестер?
Только чуть позже. Сейчас Оливия была занята сверхважным делом.
Она пряталась. От Дорис Форстер.
Эмилия считала сестру своего отца дотошной и прилипчивой. Элиф повесила на нее ярлык эксцентричной старой девы. Оливия же вежливо сносила жалость, похлопывание по щечкам и сюсюканье. Когда лорд Форстер первый раз взял с собой свою сестру, он надеялся, что она найдет общий язык с Маргарет, и они несколько нейтрализуют неуемный энтузиазм друг друга. Но леди Дорис в своих немодных ярких одеяниях, пестрых платках и массивных украшениях острую на язык бабушку Маргарет немного побаивалась. А общество Оливии ей нравилось. Та не смеялась над чудачествами, не злословила и не могла уйти, если общение становилось в тягость.
Поэтому девушка с самого утра и пряталась за портьерами на подоконнике в бильярдной. Леди Дорис уже несколько раз проходила мимо, делая вид, что просто совершает утренний моцион, чрезвычайно полезный для здоровья. В прошлый раз она нашла пропажу за диваном, но совать нос за мебель по всему дому как-то не пристало почтенной даме… А ей так хотелось рассказать про свой сон. И пожаловаться на ноющую спину.
Дорис еще раз обшарила глазами комнату, потерла нос чучелу медвежонка, капризно поджала губки и вышла. Ливи вздохнула с облегчением и уже собиралась перебежать в новое убежище или поискать сестер, но ее спугнули голоса.
— Это бильярдная. — В комнату вошла леди Флоренс с незнакомым молодым человеком. — Простите, что не открываем шторы, но здесь хранится несколько очень старинных полотен римских мастеров. Им вреден дневной свет.
Раньше за ней не наблюдалось заботы о произведениях искусства. Оливии стало любопытно, ради кого Фло изображает ценителя живописи, и девушка заглянула в щелочку между шторами.
— Понимаю. — Незнакомец, заложив руки за спину, вышел на середину помещения.
Бедняга! Вот не повезло же ему родиться рыжим! Если бы не огненная шевелюра, его можно было бы посчитать вполне симпатичным. А так на лису похож. На хитрую, опасную, не прощающую слабостей.
— Было весьма любезно с вашей стороны, леди Элингтон… — Голос у него оказался мягкий, как вода в весеннем ручье. И такой же изменчивый и холодный, — …провести для меня экскурсию по дому. Кстати, дверь закрывать на замок не обязательно. Я не убегу. — А улыбка его вовсе не красила.
— Киану… — Флоренс подошла ближе. Осторожно прикоснулась к руке гостя. — Я могу вас так называть?
— Нет. — Мужчина щелкнул пальцами, и дверь, запертая на два оборота ключа, приоткрылась. — Смею напомнить, что приворот незаконен. Как и любые колдовские действия в отношении сотрудников Скотленд-Ярда.
ГЛАВА 2
…по статистике девять ребят
— Я не владею даром. — Хозяйка дома сменила медовый тон на деловой, отпрянула на несколько шагов и элегантно присела в кресло у окна. Темно-зеленая переливчатая тафта легла красивыми складками. Маг с каменным лицом сел напротив. — Я просто уставшая женщина, которой не хватает мужского внимания.
— Если с вашим мужем что-нибудь случится…
— Дело в той глупой записке, да? — У Флоренс лихорадочно заблестели глаза. Вот-вот заплачет. — Это же розыгрыш! Глупый розыгрыш девчонок.
— В который вы верите. — Киану сцепил руки в замок. И усилил свою защиту. Сидящая перед ним женщина магом не была, но от нее фонило… с первого раза не разобрать. Чужеродным, неизвестным колдовством, чуть терпким, манящим.
Вот же демон! Даже ее гипотетическая опасность была притягательной. Интригующей.
— Что вы! Рэймонд однажды придумал для наших девочек игру на Рождество: несколько подсказок, загадок, улик и один клад. Каждый год ищут. Кажется, ни разу не нашли…
— А вы играли в эту игру?
И подавил зевок.
— Скажете тоже! — Она засмеялась, прикрыв ладошкой рот. Ее платье слишком темных тонов для утреннего времени в полумраках комнаты выглядело эффектно. Словно из змеиной кожи сделано. — Они считают меня чересчур старой. Я же жена их дедушки! Не подумайте, я люблю своего мужа…
Упаси нас демоны от такой любви!
— И, между прочим, если убийство в самом деле произойдет, то жертвой, скорее всего, окажусь я, — продолжала леди Флоренс. — Мой муж подозревает, что я ему не верна…