— Эй, — я хлопнула по небритой щеке, исполосованной шрамами, — С тобой всё в порядке?
— Если перестанешь меня мучить и колошматить, станет совсем хорошо, — потрескавшиеся губы изобразили улыбку, — Огромное тебе спасибо, Рыжик.
— Рыжик, это — гриб такой, — я поднялась на ноги и поискала, чем вытереть испачканные руки, — А я… Зови меня Эль.
Всё равно, никакой другой информации о себе, кроме крохотной буквы на руке, я не имела.
— Тогда уж, Элли. Звучит получше, — он приподнялся, используя локти в качестве опоры и поморщился. — К сожалению, сам представиться не могу: память отшибло всерьёз и надолго. Представляешь, как ужасно висеть в полной темноте и даже не знать, кто ты такой и как тебя зовут?
— Ужасно. — согласилась я и распахнула шкаф, послуживший орудием экзекуции, — Хм…
Хм, это — куча белых халатов, то ли медицинских, то ли предназначенных для работы в лаборатории. Определённо не повседневная одежда. Однако. Чтобы вытереть руки вполне подойдёт. Как и для перевязки пробитых запястий. Интересно, кости-то хоть не повредились?
Кости явно остались в порядке. И опять странная штука: места ранений не распухли, как должны были, а сами дырочки успели слегка затянуться и почти не кровоточили. Или я совершенно ничего не понимала в физиологии, или человек передо мной регенерировал, точно ящерица. Опять, хм.
— Ну и как я тебя стану называть? — он уставился на меня своими волшебными глазами и задумался. М-да, морда сейчас выглядела откровенно жутко, — Ладно, будешь Страшилой.
Парень широко улыбнулся, а потом зевнул. Повертел головой и уставился на две двери, одна из которых носила картинку дождика, а вторая — двух букв с разногендерным значением. И вновь непонятно: если это — жилой дом, то на кой эти значки? Видимо меня действительно занесло в некий научный посёлок. Куда делись местные обитатели я не спрашивала. Очевидно частично украшали двери своих прежних жилищ.
— Не возражаешь? — тот, кого я прозвала Страшилой, указал на туалет, и я помогла ему подняться на ноги, — Честно говоря, последние несколько часов даже не знал, чего мне хотелось больше.
— Сам справишься? Или подержать?
— Если не справлюсь — позову, — в его голосе не слышалось и тени шутливости, — Запишешь в тот список, где я тебе должен.
— Ты и так хрен расплатишься, — проворчала я, когда он исчез за дверью, а потом принялась изучать внутренность убежища.
Кроме туалета и душевой, в домике имелись ещё два помещения, за закрытыми дверями. Но эти. Внутренние, преграды оказались не чета наружной и легко поддались после хорошего удара ногой. За одной обнаружилась спальня, с парой кроватей, у разных стен и с двумя же шкафчиками. Пустыми, точно их не просто освободили от содержимого, но ещё и тщательно вымыли. Как вариант, тут вообще никто не успел пожить.
За второй дверью находилась не кухня, как я ожидала, а лаборатория. С мониторами, пультами управления и препараторской за пластиковой стеной. В свете лампы, которую я прихватила, всё это смотрелось зловеще, точно я угодила в логово учёного-маньяка. Доктору Моро, например. Уж не знаю, кто он, но память подсунула именно это имя. Ко всему прочему, здесь воняло гнилой плотью, а на столе препараторской различалось нечто тёмное. Короче, никакого желания изучать лабораторию дальше я не испытывала и покинула её, плотно закрыв дверь.
Мой новый знакомый продолжал тихо шуршать в туалете, но на помощь не звал. Может — стеснялся, а может у него начинало получаться. Поэтому я полезла в душевую. В этот самый момент лампа начла мигать, а индикатор заряда батареи показал красный символ. Очень мило! Ну и на том спасибо. Я отключила фонарь, посчитав, что остаток энергии ещё может пригодиться и дальше орудовала в темноте.
Как ни странно, но и в кране умывальника и в душе оказалась вода. А на крючке — махровые полотенца! Вот оно — счастье.
— В душевую не входить, — предупредила я, крикнув в темноту и расслышала нечто утвердительное, — Вот и молодец.
Невероятное блаженство! Вода оказалась холодной, почти ледяной, но так — даже лучше. Звенящие струи сбили не только грязь и пот, но и всю негативную энергию, которая успела прицепиться за эту дурацкую ночь. Я тщательно вымылась. Потом так же основательно вытерлась и не удержавшись, прижала пальцами торчащие соски.
— Брынь!
Настроение немного улучшилась, и я принялась одеваться. Некоторое время размышляла: натягивать ли колготки, которые превратились в одну сплошную дырку? Потом махнула рукой и осторожно натянула остатки сетки на гудящие ноги. Да, нехило меня помотало. И это ведь только то, что я помню!
Когда я выбралась из душевой, в тёмной комнате ощущалось постороннее присутствие. Значит Страшила-таки управился со своими делами. Я прислушалась: тихое дыхание доносилось от стены справа. Однако не успела я и шагу ступить, как входную дверь потряс мощный удар. Такое ощущение, будто таран используют. Я вздрогнула и чертыхнулась.
— Не бойся, — послышался успокаивающий голос, — Это они уже третий раз. Просто ты в душевой не слышала. Кажется, тут очень крепкие двери.
— Что это за твари вообще? — спросила я, откровенно не очень надеясь на вразумительный ответ.
— Понятия не имею, — я просто почувствовала, как собеседник пожимает плечами, — Пока висел, слышал, как они шуршат на крыше и за дверями. Иногда перекликались, чисто тебе ребёнок плачет.
Он зевнул я вдруг тоже ощутила, что безумно хочу спать. Наощупь отыскала сумку и достала телефон. С момента моего разговора с головой прошло больше четырёх часов. Звонка так и не было. Я попробовала сама вызвать Чародея, но динамик упорно молчал и лишь изредка тихо потрескивал. Ну что же, можно и подождать, благо это, пока — безопасно.
— Если тебе не трудно, — попросил Страшила, — Не могла бы ты напоить меня. Руки почти не слушаются.
— Без проблем, — я дала ему воды, сама сделал пару глотков и закрыла почти опустевшую флягу. Придётся поэкономить: вода в душевой, даром, что холодная и чистая, отдавала какой-то химией, — Ты хоть что-то помнишь про себя?
— Нет, — он вздохнул, — Не могу даже сказать, сколько здесь провисел. Перед глазами темнота, а в руках — боль, вот и всё.
— Угу, — я попыталась прикинуть. По всему выходило, что распяли его не так уж давно. Нечистотами не вонял, значит терпел, сколько мог. Выходит, миновало около суток или около того. Губы, конечно, потрескались сильно, но это могло быть симптомом ускоренного метаболизма, позволяющего быстро заживлять раны. Ух ты, какие я знаю слова и как могу рассуждать! Пользы только от этого…
— Пошли, — я подняла Страшилу с пола и повела в сторону спальни. Пришлось воспользоваться зажигалкой, чтобы не таранить стол и шкаф. Лампу побережём, мало ли что, — Так, тут у нас две кровати, ложись на эту и отдыхай. Всё лучше, чем изображать пугало.
— Это точно, — он ещё раз зевнул, да так сладко, что я сама не удержалась, — Как ты это смешно делаешь. Точно маленький поросёнок.
— Ну спасибо, за сравнение, — впрочем, я нисколько не обиделась, уж больно мягким был тон собеседника и приятным — голос, — Всё, дрыхни.
Я забралась на вторую кровать, положила телефон рядом и прислушалась к звукам за стеной. Шуршание, треск, поскрипывание: твари продолжали своё ночное веселье. Я попыталась вспомнить, как выглядело существо, ковылявшее в ночном мраке. Уродливая обезьяна — вот, самое верное впечатление.
Потом вспомнились каннибалы на шоссе, мёртвая женщина и мне вдруг стало так тоскливо, что слёзы выступили на глазах. Хотелось чего-то тёплого светлого и радостного. Поддавшись внезапному импульсу, я вытащила карточку из кошелька. Естественно, в темноте я ничего не видела, но от одной мысли о шаловливой мордашке щенка стало немного легче. Я скрутилась калачиком, прижала картинку к груди и неожиданно уснула.
Привиделся парк, залитый лучами жаркого полуденного солнца. Деревья золотились листвой и тихо шелестели, улавливая порывы тёплого ветерка. По голубому небу медленно плыли белые пушистые облака.