– Антон Андреевич? – уточнила медсестра у дверей знакомого кабинета. – Проходите.
Я уже привычно уселся в кресло, приготовившись терпеливо сносить манипуляции. Доктор устроился рядом на крутящемся табурете и снова на грани слышимости командовал медсестрой. Оставалось только удивляться ее слуху. Мне показалось, что руки доктора подрагивают. Попытался присмотреться внимательнее, но из положения почти лежа это оказалось неудобно, потому решил забить – теперь-то уже что? Ну был у дока вчера выходной, ну расслабился. А может вообще был день рождения? Я попытался рассмотреть под маской следы похмелья, но глаза выглядели совсем как в субботу, не опухшими, без кругов и прочих знаков отличия качественно проведенного вечера.
– Больно? – доктор свел брови и пристально посмотрел на меня, я промычал нечто отрицательное и с ужасом почувствовал, как отреагировало тело. Я чертов извращенец, возбудиться в стоматологическом кресле уметь надо! Но кто виноват, что доктор приходил ко мне во сне и что сейчас, наяву, он повторился почти точь-в-точь?
Я закрыл глаза. Понимал, что если буду и дальше пялиться на Рауля как-его-там, то позора не оберешься. К сожалению, гей-радар у меня отсутствовал чуть больше чем полностью, и я никогда не был уверен, что приглянувшийся парень разделял мои взгляды на возможность отношений между нами.
– Готово, – нарушил ход моих мыслей доктор. – Ничего не мешает?
Я постучал зубами друг о друга, сжал челюсти, но все было идеально.
– Спасибо, – поблагодарил я и вышел из кабинета, провожаемый медсестрой. Теперь мне предстояло оплатить стоимость услуг в кассе на первом этаже и постараться забыть дорогу в эту клинику навсегда. Даже если бы у меня разболелись все зубы разом, то возвращение к этому доктору отдавало бы чистым мазохизмом, а к другому – выглядело бы почти как предательство.
Кассирша где-то гуляла, и ее пришлось ждать добрых двадцать минут. И пусть спешить было некуда, но вынужденная задержка раздражала. Так что, когда я вышел на улицу, было почти совсем темно. Уже зажегшиеся фонари заливали улицу розоватым светом, отражаясь в образовавшихся за какой-то час лужах, и я похвалил себя за то, что прислушался к прогнозу погоды и поехал на машине. Топать на проспект под дождем и потом ждать автобус, ежась от холодного ветра, радости мало.
Я забрался внутрь моей малышки-«Хонды». Пусть она считалась дамской машинкой, но мне нравилась своей юркостью, неприхотливостью и тем, что не требовала много места при парковке. Человек, вышедший из дверей клиники, привлек внимание. Он с трудом нес перед собой большую коробку и пытался отвернуться от порывов ветра.
– Рауль Игнатьевич, вас подвезти? – я приспустил стекло и ждал ответа. Видно было, что он борется с собой, но потом все же сказал:
– Изотович, – поправил он. – Да, спасибо.
– Ставьте свою коробку на заднее сиденье, ей там будет хорошо.
– Спасибо, – еще раз повторил он, усаживаясь рядом. – Племяннику вот подарок на день рождения купил… Доставили на работу, хотел сюрприз сделать. Девочки помогли…
– Куда едем? – уточнил я.
– Тут недалеко в общем. Проектируемый проезд.
Это действительно было близко. Я включил поворотник и выехал со стоянки.
Всю дорогу мы молчали. Я не знал, о чем можно говорить, он же просто сидел, откинувшись и прикрыв глаза. В свете неярких фонарей и красных сигнальных огней едущих впереди машин, его лицо казалось измождённым.
– Остановите здесь, не надо во дворы, там сложно развернуться.
– Ничего, справлюсь, – возразил я, глядя, как дворники едва справляются с припустившим дождем, и мне послышался вздох облегчения.
В результате меня затащили на чашку чая с тортом за здоровье именинника. Я, конечно, сомневался в уместности позднего визита, но все возражения были отметены: мол, все равно сестра и племянник ждут и греют чайник. Я воткнул малышку между чьей-то газелью и стеной ЦТП – места как раз хватило – и пошел вслед за доктором в подъезд, про себя удивляясь поступку. Но внутри все равно зрела радость от возможности продлить знакомство хотя бы еще немного.
Сестра встретила настороженно. Ребенок, мальчик лет десяти, обрадовался подарку и был потерян для общества. Меня же проводили на кухню, где усадили на самое удобное место – так понял, что оно принадлежало самому Раулю – и вручили чашку с чаем.
Доктор попытался развлечь меня разговорами о погоде, я поддержал и просто физически чувствовал раздражение и неприятие со стороны его сестры. Она так и не присела, зачем-то изображая бурную деятельность и гремела посудой. Я пытался рассчитать тот идеальный момент, когда уже можно откланяться, но пока не удавалось.
– Амира, – наконец, не выдержал доктор, – зачем ты так. Это невежливо…
– Невежливо?! – взвизгнула та, с размаха швыряя в мойку несколько вилок. – А таскать в дом своих хахалей вежливо?! Родители в гробу перевернулись бы, узнав, что вытворяет их любимый сыночек! А какой пример ты подаешь ребенку? Постыдился бы, извращенец!
– Амира! – доктор вскочил.
– Я, пожалуй, пойду, – я встал и попытался бочком покинуть кухню, не хватало еще оказаться в эпицентре семейного скандала. Ориентация Рауля меня порадовала, но как намекнуть на свидание в такой обстановке я не представлял.
– Я провожу…
– Куда?! Уйдешь – не смей возвращаться!
– Амира, перестань!
Под женские вопли мы вышли в прихожую. Надо сказать, что ребенок так и не появился, видимо, был привычен к скандалам и не обращал внимания.
– Простите, что так получилось, – на щеках Рауля играли яркие красные пятна; приглашая меня, он не представлял, наверное, чем может обернуться его внезапный порыв.
– Да-да! Еще и прощения попроси!
Я открыл дверь и вышел на лестничную площадку, доктор следом.
– Еще раз извините за представление... – За спиной послышался звук запираемого замка. – Амира! Нет!
– Убирайся и не смей возвращаться! Если ты не желаешь исправляться, иди к своему хахалю!
– Идите, Антон. До свиданья.
– А вы? – эти африканские страсти мне категорически не нравились. Что-то подсказывало: или доктор будет долго унижаться, уговаривая сестру пустить его обратно, или проведет приятную ночь на коврике перед дверью.
– Ничего страшного. Амира немного успокоится и…
– Есть другое предложение.
– Какое?
– Последовать совету вашей сестры и поехать ко мне. Кхм, как я понимаю, мы с вами в одной лодке. В смысле на одной стороне. И если я вам нравлюсь…
– Нравитесь, Антон, – голос Рауля упал почти до шепота, и он коснулся своими губами моих.
Мы стояли и целовались прямо на лестничной площадке, наплевав на все нормы морали и приличия. Я запустил пальцы в его оказавшиеся очень мягкими волосы и просто плыл. От него пахло чуть-чуть специфически, тем самым запахом зубоврачебного кабинета, который невозможно перепутать ни с каким другим. В любое другое время этот аромат показался бы отталкивающим, а сейчас принадлежал человеку, который нравился, и воспринимался почти дорогим парфюмом.
– Ну что, идем? – я с трудом оторвался от его губ.
– Идем.
И мы спустились на первый этаж как два влюбленных подростка, у которых впереди еще целая жизнь.
