Компьютер беззвучно работал. Виталик рассматривал яркие изображения. Вот уже кадров тридцать Рут была в паре с молодым человеком. Странно, не проходило чувство, что чего-то не хватает. Шампанское прояснило мозги: парень был без формы. Виталик попытался вспомнить, где учится Рут и не смог. А может она работала? Сколько прошло времени?! Нервозная вспышка быстро прошла. Мозг успокоился. В шестнадцать лет можно служить в армии, а работать на производстве — нет.
Сестра говорила о какой-то стипендии. Сейчас она постепенно успокаивалась, переставая плакать. Рут смотрела на него красными глазами и из них струилась печальная безнадежная грусть. Жалость по космонавту. Необычно. Это же сейчас, как разменная монета. Чего жалеть то?
— Тебе меня действительно жалко? Я сам выбрал свою жизнь. Куда идти еще нормальному мужику. Только космос и остается. — с некоторым сомнением в голосе спросил Костров. — Я другой жизни не знаю.
— Мужик. — протянула Рут. — Я жалею тебя, как брата, который выбрал космос. Ты так много пьёшь…Ты такой много характерный. Ртутный. Живой. И сам себя убиваешь этим космосом. И мне жалко, что ты, чем — то подавлен. Я вижу. Я чувствую. Но я восхищаюсь тобой в тоже время и ничего поделать не могу! Понимаю, что сама себе противоречу! Но это здорово, что у меня есть такой брат. Ты — герой. Орденоносец. О тебе так много писали. Мама до сих пор рассказывает всем, как ты уничтожил два корабля викингов, командуя матросами пассажирского лайнера, не имея на борту торпедных установок, пушек… Ничего не имея!! Два боевых корабля уничтожить на пассажирском лайнере! Ты же был обречен. Как такое возможно?!
— Много наговорила. Спасибо. Тронут. По той историю всё врут. Я никакой не герой. На меня тогда такую коллективную жалобу написали пассажиры, что я мог вылететь с армии не хуже этой пробки. — Виталик кивнул на шампанское. — Не знаю, кто и замял — на каком уровне. А в войне главное маневры. Меня же этому учили и в корпусе и в жизни. И тогда мне просто повезло.
Рут не слышала, упоенно продолжая:
— А, наш папа? Папа! Ты вдумайся только в это слово!! Папа гордится тобой. Он в космосе тридцать лет, но у него нет медали «Освоение космоса». Правда, после того, как тебя из пассажирского флота перевели в транспортный, он тебя не понял.
— Мы не выбираем, где служить. Есть приказы.
— Это блеф. Я слышала, как он говорил маме, что перед тобой все двери открыты, а ты губишь карьеру, сам выбирая транспортный флот. Сам. Папа маму успокаивал только тем, что у тебя какая-то сложная стратегия в карьере и очень хотел с тобой поговорить на эту тему.
— Так я, что раскрыт? — Виталик улыбнулся. Рут не поддержала. Нахмурилась, продолжая:
— Старший брат Дима ненавидит тебя, потому что по сравнению с тобой выглядит полным неудачником. Это ты пошел по стопам отца и стал капитаном раньше, чем он. Стать капитаном корабля раньше, чем папа! А ведь он везунчик по жизни! Кто же тогда ты? Я не стремлюсь в космос. У меня другие планы на жизнь. И поэтому ничто не мешает мне тебя любить. Очень жалко, что ты редко бываешь дома. Очень жалко, что мы мало проводим времени вместе. Когда я стану преуспевающим бизнесменом, ты перестанешь летать в этот дурацкий космос. Я буду заботиться о тебе, содержать всех твоих непонятных женщин и выполнять все твои прихоти — может я даже буду покупать тебе такое шампанское. Иногда…
Виталик ошеломленно слушал сестру. Промочил горло шампанским.
— Рут… Ты хорошая сестра.
— А, ты хороший брат. У меня до сих пор сохранился медвежонок, которого ты мне подарил на десятилетие.
Рут легко соскочила со стола и, минуя кровать, подбежала к зеркальному шкафу. Отодвинув дверку, она принялась копаться на нижней полке. Поверх согнутой фигуры, Виталик видел ряды платьев и костюмов. Отдельно висели его новые мундиры. Было странно их созерцать в этот шкафу. Выделялись каким-то мрачным пятном. Зловещим. Для этой цели у него был свой шкаф в собственной комнате. Хотя его комната теперь стала Диминым спортзалом. Конечно, старшего брата жалеют. Ведь у него такая трагическая судьба. Он — не герой. Странно, но и Виталик себя героем не ощущал. Но за комнату всё равно очень обидно.
За одним из форменных мундиров он пришел в этот дом, где оказывается у него жила любящая сестра. Иногда полезно возвращаться домой.
Костров открыл очередную бутылку, наполнил кружку и пошел к шкафу.
— Вот он!! — Рут вытащила на свет оранжевого медвежонка. Виталик улыбнулся, глядя, как сестра, прижимает к груди плюшевого зверя.
— У меня был товарищ по экипажу, по тому, что мы космос осваивали и нам потом медали раздаривали, непонятно за что. За сломленную психику, наверное. Так он привез на Землю настоящего монстра. Не медвежонка. Далеко не медвежонка…
— Да? И он ручной? Пригласи друга в гости! Люблю монстриков! Зверей обычно выбирают под стать себе. Представляю, какой хозяин! Мог бы и раньше познакомить. Мне такие мужчины нравятся.
— Мог бы. Но имелось две веские причины, по которым я не приглашал товарища домой в гости. Первая: он меня ненавидел. Кстати, меня многие ненавидели из первого экипажа. Я на самом деле, по сравнению с ними выгляжу, как отрицательный герой. Сильно плохой. Ну, такие мерзкие бывают в мультиках. Еще знаешь, так пальчиками отвратительно шевелят. — Виталик показал.
— Да, хватит тебе на себя наговаривать! — Не выдержала сестра. Брат неопределенно хмыкнул.
— Вторая: он сразу был убит, как только мы вернулись из экспедиции. Иногда такое происходит, — пробормотал Костров и залпом допил шампанское, потом отдал пустую кружку Рут и стал перебирать свою форму. Мелькнул мундир кадета, значков на нём висело значительно больше, чем на груди у трех Чипов; потом младшего специалиста — извращенная форма с одним погоном младшего офицера и, наконец, попалось то, что надо. Первоклассная ткань. Даже погоны не потускнели от времени. Трогая золотые пуговицы, Виталик вспоминал бал в резиденции шейха, самого богатого человека на Земле, того, чьи предки сумели объединить народы, покорить и возглавить. Джо, преподаватель системного языка, а, следовательно, профессиональный лингвист, утверждала, что язык состоит на пятьдесят процентов из арабских слов. Виталик дернулся. Против языка, он ничего не имел, но это не касалось его главной цели… Не касалось.
— Я оденусь, — сказал Костров.
— Одевайся, — смутилась Рут, — я послушаю музыку и посмотрю архив.
Она как-то осторожно отошла, всё так же прижимая к груди игрушку и пока включала центр, бросила несколько быстрых взглядов на брата.
Новый хеви метал состоял из искаженной гитары, пилящего сола и ритмического ударника, который бил по ушам так, что мозги колыхались в черепе.
Костров оценил новую музыку положительно.
Рубашка эластично растянулась на несколько зажиревшем теле. Появился животик, жир скопился на боках. В последнее время приходилось много спать и есть. Но сила оставалась прежней. Она никуда не делась. Виталик знал. А ещё он прекрасно стрелял из палера, пехотного офицерского бластера. За последний год он столько израсходовал зарядов, сколько за всю жизнь не приходилось.
Форма сидела ладно и подчеркивала фигуру. Делала мужественным, неприступным. Черный цвет веял холодом. Виталик любовался собой, продевая под погон белый ремешок портупеи.