Капитан ненавидел утро. Когда ещё, открыв глаза, чувствуешь себя так погано? Наверное, кто-то там, наверху, придумал проклятое время суток, что бы досадить вот таким не выспавшимся капитанам. Рука нырнула под подушку… Привычные формы, безупречная в своей гладкости поверхность, и готовность помочь в любой момент! Стоп!
Капитан в очередной раз рванул за хвостик мыслишку, что думает о бутылке пива, как… Нет! Даже никак о Ней! Кто Собственно Она! Фантом?! Идеализированная стерва! Хватит!
Горьковатая, ещё сохранившая вчерашнюю крепость, янтарная жидкость деранула по иссохшему горлу и упала в измученный фастфудами желудок.
«А кому какое дело?» — подумал капитан, досасывая колючую пену, и выполз из кровати.
Влажная наволочка цепанулась за щетину. Постель не отпускала капитана, как он когда-то не отпускал Её. Не отпускал?! Себе врать не надо! Если бы ты только захотел… Подрагивающая рука зарылась в кармане куртки, с минуту капитан разглядывал алую книжицу.
«Зачем?» — пальцы снова в кармане, нащупывают что-то мягкое продолговатое. Одной рукой капитан подносит к губам сигарету, другой открывает удостоверение.
«Не каждый йогурт одинаково полезен», — думает капитан, давясь сигаретным дымом и глядя на физиономию, ещё пару лет назад бывшую привлекательной.
Красильников Игорь Владимирович.
«Кто это?»
Глубокая затяжка, рука под подушкой, мягкая кожа, щелчок…
Как приятно ощущать тяжесть и прохладу безжалостной стали! Как завораживает бездонный свинцово-безжалостный зрачок, как хочется дёрнуть за курок и решить всё!
— Сначала ты! — движение пальца и оружие на предохранителе, изжёванная сигарета летит в форточку, рука сминает что-то цветное, отпечатанное в «Kodace».
Капитан бросается к двери.
— Игорёк, ты меня пойми! Вопрос ребром поставили. Ты зачем с Парановым сцепился?
— Товарищ майор, я работал без напарников. Последнее время.
— Да… Но это…
— Так какого хрена мне в пару ставят урода, белоручку.
— Товарищ капитан!
— Нет, товарищ майор, я доведу это дело! Доведу! Мне бы ещё парочку криминалистов и…
— Наглеешь! Может тебе ещё оперативную группу под начало? Не в столицах живём, мой дорогой.
— И экспертизу без очереди. Служу России, товарищ майор, и готов к присвоению очередного воинского звания!
— Не хочешь сойти? Отдохнуть?
— Я когда-нибудь сходил, товарищ майор? А на отдых вы меня уже посылали — по просьбе бывшей моей. Припоминаете?
— Тебе всё равно на пользу не пошло… Паранова тиранишь?
— No comment.
Красильников измерил шагами коридор, покурил (сперва в туалете, после в специально отведённом месте), изобразил кривую усмешку, пропустив мимо ушей туповатый анекдот Мигурского из соседнего отдела и встал перед дилеммой — где бы ещё убить рабочее время. Выезда на место происшествия не предвиделось, свидетели опрошены, подозреваемые отпущены… Работа с документами? Не помешало бы, но документы в кабинете — именно туда капитану и не хотелось.
По воле майора, недавно явился человек, коего Игорь ненавидел больше всех душегубов, маньяков и киллеров, увиденных за время службы, а если учесть, что капитан искренне считал своих подопечных неисправимыми подонками, мечтал о хорошей дозе свинца для каждого (заодно и для болтливых, лощёных адвокатов), то нетрудно догадаться, какие чувства испытывал Красильников к нежданному напарнику. Аккуратненькие костюмчики, сюсюканье со свидетелями, обязательные горячие обеды и экспандер на тщательно закреплённом крючочке, доводили Игоря до тошноты. Такой горе-опер, наверняка, через пару лет заработает безупречную характеристику и свалит в адвокатскую контору, а ещё годков через пять затрётся юридическим советником к какому-нибудь толстосуму. Мразь!
Под старым свитером, в нагрудном кармане рубашке, ждала своего часа заветная фляжка. Искушение велико, но капитан решил — ничего крепче пива до пяти вечера. Кстати, о пиве! Игорь вспомнил мучительный выбор пред палаткой, по дороге на работу — купить шоколадку для Мариночки из химлаборатории или потратить катастрофически тающие купюры на бутылку пива. В конце концов, Красильников рассудил — девчонке, за её работу, платит государство, а о его трещащей голове и подступающему к горлу желудке позаботиться некому. Вывод налицо: шоколадка — баловство и даже мелкая взятка, а, скажем, «Арсенальное Крепкое» или что-то в этом роде — предмет первой необходимости и экстренной помощи измученному организму.
Довольный капитан направился в химлабороторию. Самое время забрать результаты анализов у лишённой презента лаборантки.
Лаборантка (не успевшая подыскать более хлебное место или мужа ворюгу, выпускница ВУЗа) побаивалась Красильникова, впрочем, как и большинство работающих здесь женщин. Вечно хмурый, небритый, он вваливался в лабораторию, и запахи химикатов уступали место термоядерной смеси дешёвых сигарет и перегара. Запах не вызывал раздражения, в нём было даже что-то особенное, но он никак не сочетался с представлениями Мариночки о настоящем мужчине: красивом, умном, богатом и естественно влюблённом в неё без памяти. Трудно представить, как обозлённый субъект в растянутом свитере и потёртых джинсах объясняется в любви, в ожидании встречи обливается «Боссом» или «Олд Спайсом». Такой, если не занят по работе или не напился до смерти, скорее всего пялится в телевизор, предпочитая футбол или боевик про такого же как он сам ненормального.