Юноша насупился, но выглядел он по-прежнему очень важно. Словно пытался напомнить всем своим видом, кто из нас является хозяином положения, и кто, собственно говоря, сильней.
— Я не похитил. Просто…
— Просто что? — подтолкнула я.
— Сегодня день Первого полёта, — нехотя сказал он. — Общий для всех драконов, достигших совершеннолетнего возраста.
— То есть ты не единственный, кто сегодня летал на чужую территорию?
Парень поморщился.
Так-так… А теперь попробуем вспомнить, что ещё нам известно о крылатом народе!
Драконов несравнимо меньше, чем людей, и рождаемость у них, соответственно, низкая. Значит совершеннолетних немного, и похитили они… нет, я всё-таки не возьмусь предположить сколько именно девиц.
Но будь воровство массовым, то жалобой сборщику налогов дело бы не ограничилось. Деревенские обязательно забили бы настоящую тревогу. Значит всё не так уж плохо.
— Не единственный, — буркнул Криштош. — Но это не важно. Завтра у нас состоится приуроченный к дню Первого полёта пир. Ты — трофей нашего клана.
— То есть в вашем клане совершеннолетие празднуешь только ты? — угу, вопрос количества похищенных по-прежнему очень волновал.
— Да, — ответил Криштош приосанившись.
— Поздравляю! — воскликнула я оптимистично.
Надеялась вызвать симпатию, но не вышло, парень насупился. Впрочем, меня неудача не расстроила, и я продолжила:
— Значит я — трофей?
— Временный, — кивнул похититель. — Посидишь на пиру, на тебя посмотрят наши, потом отнесу обратно, и память…
Тут он запнулся, но мысль я уловила.
Поняла и примиряюще махнула рукой.
— Да знаю, что вы память стираете. Про это всем нашим известно.
Дракон заметно расслабился. Заодно пришёл к очень выгодному выводу:
— То есть договорились? Будешь сидеть смирно?
Я оскалилась и кивнула — когда ты в меньшинстве, объявлять открытую войну глупо. Пусть лучше считает меня безобидной простушкой и подвоха не ждёт.
Как ни странно, но дракон глянул с сомнением. Тут вспомнился ещё один, правда неподтверждённый факт… Поговаривали, что драконы обладают эмпатией, и этот момент напряг, однако обвинений во лжи всё же не прозвучало.
— Осваивайся, — Криштош неопределённо мотнул головой, явно имея в виду комнату.
А когда он выходил, я услышала бормотание:
— Может отец прав, и то предчувствие действительно ничего не значит?
— Ась? — не удержавшись, окликнула я. — Ты что-то сказал?
— Ничего! — вмиг надулся дракон.
Дверь захлопнулась, и я осталась в одиночестве. Постояла, сверля серые доски взглядом, потом развернулась и шагнула к единственному в комнате окну.
Там, вдалеке, виднелся Драконий хребет, за которым лежала родная Вектария, по небу плыли редкие облака, а солнце уже катилось к краю небосвода. В голове кружились две мысли: первая — нужно сбежать отсюда до того, как драконы исправят мне память; вторая — сделать это будет нелегко.