Матвей скосил глаза на Янку. Спит. Вот засада, она так и не проснулась ещё с того момента, как упала в обморок в бане! Правда, «Скорая» приезжала, врачиха поухмылялась, что понедельник, что пить надо меньше, что они не наркологи, вколола чего-то общеукрепляющего и посоветовала обратиться в специализированную клинику. Мол, ничего страшного, проснётся и потребует опохмелиться. Вот, он целые сутки уже ждёт. Хорошо, что сессию уже сдал, как раз каникулы… А Янку он отпросил с работы, сказал — болеет.
Чайник свистел-заливался, и Матвей со вздохом поднялся с дивана. Заварить чай и… подотить немного. Времени навалом до вечера, а там можно и поработать. В снежное время такси пользуется повышенным спросом…
Пакетик с чаем всплыл на поверхность кипятка, окрашивая воду в тёмно-коричневый цвет. Матвей бросил в чашку кусочек сахара, помешал и пошёл обратно в комнату. Бросил взгляд на диван и застыл, как вкопанный. Янка сидела в постели и смотрела на него невменяемыми глазами.
Позже Матвей будет смеяться, вспоминая этот день, но на самом деле ему было не до смеха в течение последующих двух часов. Янка, его весёлая, шабутная, деловая, его любимая девочка, вела себя, как будто не узнавала никого и ничего. Даже его самого! Она то истерически хохотала, откинув голову, то рыдала, спрятав лицо в ладони, и всё звала какую-то Анфису, а иногда Прошку. А он метался от неё к телефону, от телефона к Янке и не знал, что делать и кому звонить… Была мысль вытащить будущую тёщу с дачного посёлка под Москвой, но остановил лишь тот факт, что везти её некому, ведь тесть работает вахтовым методом и как раз на этой неделе не дома. Поэтому Матвей поступил, как настоящий мужчина, приняв весь удар на себя, а именно: крепко обнял вырывающуюся и машущую руками любимую и запечатлел на её губах долгий поцелуй.
Янка сначала трепыхалась, словно семиклассница-девственница, а потом затихла, смирилась, будто даже заинтересовалась процессом и даже ответила неумело. Матвей оторвался от её губ на минуту и спросил тихо:
— Малыш, ну теперь ты меня узнала?
— Нет, — шёпотом ответила она. — Но это… приятно. Продолжай, что ли…
Он продолжил. Со всей нежностью и страстью, на которую только был способен. Янка откликнулась робко, закрыв глаза, зажмурившись даже, чего с ней никогда не случалось. И руки оставила на коленях, сложенные кротко, и сжалась вся, будто не родная…
— Зайчона… — выдохнул Матвей, чувствуя, как возбуждается весь, от кончиков волос до члена, жмущего в ширинке. — Расслабься, ты как не ты прямо…
И взялся ладонью за грудь — Янке всегда это нравилось, сразу с наскока, галопом, дай-дай, а потом уже во втором туре можно и поластиться. Но сейчас она напряглась, сдвинула ноги, руки скрестила на груди. А когда распахнула глаза, в них отразился страх.
— Что опять?
— Молви мне сперва, кто ты? Демон ли искуситель али мой суженый?
— Яна! — Матвей повысил голос. — Прекрати сейчас же!
— Пошто меня зовёшь чужим именем? Богдана я…
Карие глаза полыхнули знакомым гневом. И в то же время что-то непонятное задело Матвея, царапнуло душу. Янка изменилась: не внешне, а внутренне. Как будто сейчас перед ним сидела её сестра-близнец. Нет, бред какой-то! Матвей потряс головой и наваждение исчезло.
— Ян, ну ты что, всерьёз, что ли?
— Демон али суженый? — с лёгким нажимом повторила она. И это тоже было в характере Янки: трубить свою мысль до победного, пока не получит ответа. Ну что же, придётся подыграть. Гадания их эти, хренания…
— Суженый, суженый, кто ж ещё, — проворчал он, снова обнимая Янку. Зажатость не исчезла, любимая не успокоилась, а ещё больше сгреблась в кучку и заявила:
— Тогда спервой свадебку сыграть надобно! А потом уж и миловаться.
От возмущения Матвей на мгновение застыл на месте, а потом резко встал, отмахнувшись:
— Да ну тебя! Мы же договорились. Давно всё решили: сначала я окончу магу, найду работу, подкопим денег и устроим нормальную свадьбу с платьем за шестьсот баксов, лимузинами и голубями…
— Я ничего не поняла, — Янка поднялась с дивана, прикрываясь спереди простынёй, — но спервоначалу свадьба, а уж потом… А как звать тебя, суженый?
Матвей подавил в себе резкое желание стукнуть её чем-нибудь тяжёлым и тяжко вздохнул:
— Матвей.
— Матфей святой апостол-мытарь! — перекрестилась Янка благоговейно. — Какое красивое имя! А скажи мне, Матвеюшка, где у тебя тут отхожее место?
— Какое-какое место? — переспросил он растерянно. Нет, определённо, ей нужно вызвать врача… Скорее всего, психиатра…
— Ну… то место… — и Янка совершенно натурально покраснела, потупив глазки.
— Туалет, что ли? Там, где и всегда, любимая, — попытался съязвить Матвей, но она не поняла, только кротко ответила:
— Я не знаю, уж прости меня. Всё здесь мне незнакомо, да и одёжа не моя.
— Здрасьте, приехали! Ты же сама купила эту ночнушку в «Mexx»!