— Только если дракончика найдут, — напомнила подруга.
Она осторожно приподняла крышку шляпной коробки, в которой мы наскоро соорудили подстилку для питомца из меховой накидки и шерстяного платка. Коробка недовольно пискнула и пыхнула серым облачком, и Нинель опустила крышку.
— Мне что ж теперь, его на цепь посадить? — спросила я, заканчивая с починкой платья.
Нинель покачала головой.
— На цепь не надо, — сказала она уверенно. — Он не выдержит. Но ты только подумай, за тобой приехал красавец виконт. И повезет тебя….
— В одно из самых опасных мест в королевствах. И в мире, — закончила я.
Когда через полчаса мы с Нинель влетели на коврике в окно зала, где дяде с виконтом подавали кофе, оба подняли взгляды и молча наблюдали, как кружим под потолком.
Мы чинно приземлились на пол. Я, стараясь держаться достойно и гордо, как того требует этикет, подошла к дяде с виконтом и опустилась на мягкий табурет. Нинель, следуя моим указаниям, подняла коврик в воздух и, сделав показательный круг по залу, вылетела в окно.
Виконт проводил ее задумчивым взглядом.
— И что же, вам не страшно подниматься так высоко? — спросил он, неожиданно посмотрев на меня.
— Я с десяти лет поднимаюсь в воздух, — ответила я, задрав подбородок. — В полетах нет ничего опасного, если уметь управлять.
— Кто вас обучил, позвольте узнать? — уточнил виконт, приподнимая бровь.
Я постаралась выглядеть невозмутимой, но сердце почему-то пошло в пляс.
— Это в крови, — сказала я, едва сдерживая дрожь в голосе. — Маг либо летает, либо нет.
Губы виконта чуть расползлись в улыбке, делая его похожим на кота во время охоты. Он хмыкнул и произнес:
— Думаю, о кровном навыке вам придется забыть.
— Чему я вовсе не рада, — отрезала я.
Глаза дяди округлились.
— Элизабет! — выдохнул он. — Как ты себя ведешь!
Он окинул меня взглядом, полным ужаса и гнева, потом обратился к виконту:
— Не обращайте внимания на ее поведение. Ей всего восемнадцать. Для магов это не возраст….
— А в Черной Пустоши замуж выходят уже в тринадцать, — заметил виконт. — Так что по нашим меркам, леди Элизабет слегка перезрела.
Я вспыхнула от такой прямоты и раскрыла рот, не зная, что ответить на дерзость, а виконт, в который раз взглянул так, что захотелось превратиться в мышь, маленькую и незаметную, подальше от его всепроникающего взгляда.
Дядя прокашлялся. Выдержав паузу, проговорил:
— Так что? Когда вы планируете отбыть в Черную Пустошь?
— Вам не терпится проводить нас, дорогой дядя? — спросила я ехидно. — Хотели бы поскорее избавиться от любимой племянницы? Понимаю. Вам так долго пришлось меня терпеть… Но дни вашей печали окончены! Боги услышали ваши молитвы!
Я задохнулась, с трудом веря, что сказала это человеку, которому прежде не смела перечить, и приготовилась к каре. Но, вместо того, чтобы приструнить племянницу, лорд Гриндфолд беспомощно заморгал, глядя на меня поверх пенсне.
Виконт тоже посмотрел на меня сверху вниз, выразительно и укоризненно. А я съежилась, чувствуя себя бездушной и жестокосердной нахалкой, не знающей правил приличного общества.
Захлопав ресницами, попыталась понять, как этим двоим удалось превратить меня из жертвенной овцы, которую дарят дому Свартов, в хищную расчетливую тварь. Именно такой я себя увидела в их глазах, подслеповатых дядюшкиных, и холодных, как льдины, виконта де Жерона.
Дядя выпрямился. Думала, сейчас отчитает, и станет легче хотя бы от того, что понесла справедливое наказание. Но он мастерски подлил масла в огонь: