Я привыкла к тому, что среди однокурсников очень сложно выделиться, опираясь только на мозги, а больше ничем, необходимым для этого, не обладала. Ни внешности яркой, ни машины, ни свободной хаты, где можно устраивать вечеринки, в запасе не имела. Было сложно свыкнуться с ощущением, что все люди вокруг смотрят будто бы сквозь тебя… А потом, неожиданно, стало как-то параллельно на это. Другие проблемы имелись, более значительные.
— Алло! Прием! Надя! Ты куда провалилась? Я с тобой, вообще-то, еще разговариваю… — Анька выдернула из грустных мыслей. Вот засада-то. Сначала Любезникова, потом Хмель на глаза попался… Они сегодня сговорились, что ли, навевать на меня мрачные настроения?
— Знаешь, мне, наверное, надо поесть и идти спать в общагу. — Вот она, причина моей грусти: есть хочу и не выспалась. А все остальное — так, ерунда. Мелкие раздражители…
— А ты, вообще, спала сегодня на смене? Или опять не вышло ни черта? — Веселье подруги резко сменилось на беспокойство. Вот же человек: вроде бы, и не настолько она мне близка, просто приехали из одного города, а потому и поселили нас вместе, а ведь искренне переживает, беспокоится… Только вот, мне от этого лишь одно неудобство душевное.
— Нет. Вроде бы, четверг. Обычно спокойно в будние дни, а тут все будто сговорились — перли один за другим. — Когда-то подработка в магазинчике на АЗС казалась мне идеальным решением всех финансовых проблем. Заправка была тихая и спокойная, стояла на отшибе. Я умудрялась и денег заработать, и позаниматься в перерывах между клиентами, а иногда и поспать несколько часов. Благо, девчонки-операторы, отпускающие горючее, меня жалели и просто насильно выталкивали в подсобку, вызывали только, если кому-то что-то действительно нужно было купить.
— Что-то у тебя все чаще такие дни случаются, Надь… — Мы уже подошли к небольшой заводской столовой, где кормили не хуже, чем у нас в универе, а ценник был на порядок ниже. Не знаю, кому пришло в голову наживаться на студентах, но у нас я могла купить только чай и булочку, а лучше — свое принести, а вот заводское заведение позволяло съесть целый комплексный обед и не разориться. — Тебе что взять? Как обычно?
— Так я сама возьму.
— Сиди. Вон, уже пошатываться начинаешь. Только, главное, не засни, пока я еду не принесу. Так что, твой любимый борщ и пюре с котлеткой?
— Ага. Деньги возьми…
— Ты мне в прошлый раз покупала, теперь моя очередь. — У Ани ситуация с финансами была получше моей, да и родственники в городе часто приглашали к себе с ночевкой, и периодически она пыталась меня подкармливать. Правда, безуспешно: я всегда контролировала, чтобы баланс между нашими «угощениями» никогда не превращался в долг перед подругой.
— Вот бы прикольно было, правда, если бы Хмель тоже сюда зашел, вместе бы прогуляли пару? — Малинина, порой, меня просто сводила с ума и своей простотой, позволяющей выпаливать вслух мечты, не думая, как они выглядят, и своими «необычными» мечтами. Сейчас она с аппетитом уплетала макароны по-флотски, прихлебывала компот и оживленно вербализировала все, что в ее блондинистую голову залетает. Благо, что и вылетало у нее все с такой же космической скоростью. В сухом остатке оставалась вполне себе практичная и толковая девчонка. Просто с очень сильно играющим детством в заднице.
— Во-первых, он даже в районе этом никогда в жизни не появится. Что ему делать среди заводов? — Борщ оказался горячим и наваристым, котлеты — почти похожими на мясо, мой организм, наконец, получил свою порцию еды, и теперь подумывал о том, чтобы вырубиться. Прямо здесь, в столовой. Поэтому улавливать бешеный поток мыслей, извергаемый Аней, мне уже было почти не под силу. Приходилось уточнять и спрашивать. — А во-вторых, зачем он тебе здесь нужен? Смотреть с отвращением на твои макароны, чтобы у тебя аппетит вперед на неделю отбило?
— Ты что… Надь, ты никогда у меня замуж так не выйдешь. Вот гарантирую! — Прямо в мой глаз уставились четыре зуба алюминиевой вилки, все — погнутые, и каждый — в свою собственную сторону. Пришлось отшатнуться немного. Показать, что я как будто испугалась.
— Вообще не вижу никакой причинно-следственной связи. Между мной, моим замужеством, заводом и макаронами.
— Игнатьева! Ты когда научишься мужиков замечать, а еще важнее — делать так, чтобы они тебя заметили, а? Хмелевский — самый классный парень в универе! Все вокруг мечтают хоть пару дней с ним рядом побыть… А ты спрашиваешь, зачем мне это надо… — противным голосом передразнила меня.
— А он что, снимает венец безбрачия наложением рук? — Прекрасно я все понимала. И то, что Влад — реально интересный человек, по всем параметрам, и то, что его мозг и внешность находятся в идеальной пропорции и равновесии. Ну, как, в идеальной… Из таких, как он, идеальные моральные уроды и получаются…
— Ты издеваешься надо мной?
— Ань, ты разве не понимаешь, что красивые мужики — это опасно? А если они еще и умные, то совсем беда. Хотя… Красивый дурак — это что-то невероятно страшное… В общем, не знаю я, что хуже для красивого: быть умным или не очень. — Запуталась в своих размышлениях, психанула, от того, что не люблю, когда начатую мысль не могу закончить… — Пойдем лучше домой, пока ноги еще передвигаются. А то на себе меня потащишь.
Глава 2
— Привет! Как жизнь? — До отвращения бодрый и веселый мужской голос ворвался в мои размышления. Недоумевающее приоткрыла оба глаза и осмотрела все задние ряды в аудитории. Нет. Не ошиблась. Они все так же пустовали, как и пару минут назад. Так какого, простите… черта, кому-то потребовалось приземлить свою задницу на моей скамье? Ну, не совсем моей, конечно… Все же, я надеялась, что первую пару философии мне удастся немного подремать. Анька обещала конспекты писать внятным почерком, чтобы я потом могла разобраться. И это не эксплуатация неработающих студентов. Я ей, между прочим, все контрольные по микроэкономике решала.
— Надь, как жизнь, говорю? — Ну, надо же, этот настырный кто-то не захотел понимать, почему я пытаюсь слиться с мебелью. Пришлось опять открывать оба глаза и внимательно смотреть на вопрошающего.
— Хорошо… была… совсем недавно… — Да, не гостеприимна. Да, не дружелюбна. И вообще, грымза злая. Но его и не звал сюда никто. Вон, сколько мест вокруг свободных. И не очень свободных, если очень сильно поболтать надо…
— Да брось ты! Выспимся все на том свете! — Смутно знакомая блондинистая рожа продолжала чему-то радостно скалиться. Точно! Этот … бессовестный человек постоянно ошивается рядом с Хмелевским. Этакий представитель местной элиты. Правда, кроме Хмеля, я в их компании никого по именам не знала, да и хотелось — не очень-то. Особенно теперь.
— А куда ты всех своих дружков подевал? Зачем ко мне приперся?
— Ты всегда такая? — парень, явно, такой встречи не ожидал. Радостная улыбка слегка померкла. Но, стоит отдать ему должное: продолжал делать вид, что ему до ужаса приятно меня видеть.
— Какая? Не трачу время на лишние ужимки, а сразу в лоб спрашиваю, чего от меня надобно? — Вообще-то, конечно, я вполне себе воспитанный человек, и выбралась не из такой глухой деревни, где о социальных нормах и обычной вежливости не слыхали. Просто сон — это самая главная ценность в моей жизни, и самая недосягаемая. И все, кто мешает мне им насладиться, автоматом переходят в разряд врагов.
— Ну, да… Как-то непривычно, знаешь…
— Считай, что мы просто монтаж сделали. Вырезали все лишние ужимки и ухмылки, положенные приличиями. И сразу перешли к содержанию разговора. Так вот. Чего тебе надобно? — Сон окончательно прошел, и теперь уже одолевало любопытство. Как правило, большинство желающих поболтать отваливало после первой же порции хамства с моей стороны. А тут, понимаешь ли, какой настырный нашелся… То ли у него дело такое важное ко мне, то ли просто иммунитет… Почти как у меня…
— А тебе не приходит в голову, что мне может быть просто интересно поговорить с тобой?
— Нет. Не приходит. А должно?